Сходил в туалет, попил воды из-под крана и вышел на улицу. В животе заурчало, жрать хочу. Но нет.
Я медленно брёл по улице, морщась от зноя, и в голове витали плохие мысли. Вечером нужно сделать заказ на текст, дедлайн жмёт. А завтра выходной — выступаю официантом в ночном клубе.
— Орёл — разобью стакан о голову тёте Саше, — пробормотал я, на ходу подкидывая монетку. Решка, досадно. Ну и ладно, всё равно разобью. Глупо слушать монетку.
Через минут сорок я дошёл до нашего дома — обшарпанная трёхэтажка, которую уже лет тридцать как снести пора.
Я вошёл в подъезд. Воняет мочой. Опять бомжи нассали, уроды.
Поднялся по лестнице, постучал в квартиру сто два. Внутри всё сдавило, не хочу тут жить!
За дверью щёлкнуло, я постарался вернуть себе спокойствие и расплылся в лучшей своей улыбке.
— Опять дебил этот, — зло бросила тётя Саша, рывком открыв дверь. Она стояла в старом халате до колена. Мерзкая, жирная и старая. С обрюзгшим телом и лицом как у бульдога, который лимон случайно сожрал. Моя улыбка перешла в оскал.
— Стоит, лыбится. Неудачник, — жирная тварь пошла на кухню площадью два на два и села на деревянную табуретку, которая жалобно скрипнула под весом её туши. На столе пластиковый стакан из-под кофе, набитый бычками.
— Школу окончить не смог, чмо натуральное, — она достала из складок халата сигарету и зажигалку. Защёлкала. Боже, как я ненавижу этот звук!
Щёлк! Щёлк!
Я с каменный лицом пошёл в комнату, где мы жили вчетвером.
— Семья уродов, — бросила она мне в спину. — Сдохните уже наконец!
Я с силой захлопнул дверь, тяжёло дыша. Хотелось сломать этой суке башку. Но нельзя. Один раз я уже не выдержал и бросил в неё кружку. Итог — полиция и штраф.
— Артём, — Мишка лежал на матрасе, на полу, и усмехался, смотря на меня. Маленький, лет на шесть выглядит, не больше. Очень худой, лысый из-за химии. — Ты же мужик, зачем эту пьяную шаколду слушаешь?
— Шаболду, — поправил я, скидывая портфель в угол. — Ругаться надо правильно.
— Па, ты как? — подошёл к отцу. Он лежал на единственном диване, что стоял у стены.
Папа моргнул.
Я сжал ему руку. Крепко. И кивнул. Всё будет хорошо, пап. Мы выберемся. Я обещаю.
У отца в уголках глаз накопились слёзы. Я осторожно вытер их и улыбнулся.
— А где мама? — я подошёл к подоконнику и сел на табуретку, открыл свой старый ноутбук — напоминание о прошлой жизни, когда всё было хорошо.
— Она на рынок пошла, — отозвался Мишка. — За едой.
Я кивнул и постучал пальцем по подоконнику, ожидая загрузки ноута. Глянул в окно. Вид открывался прелестный — на давно перегруженную мусорку. Как символично.
Ноут загрузился, я мельком посмотрел на календарь в углу. Только тринадцатое, досадно. В любом месяце у меня есть два любимых дня. Первый — пятое число, когда я еду в город, сдавать кровь. У меня она особенная. С нулевым резус-фактором, такую ещё называют «золотая». Её можно перелить абсолютно любому человеку, вне зависимости от группы крови. Правда, если вдруг переливание потребуется мне, то я подохну от потери крови. Потому что мне можно перелить только мою же кровь или «золотую» кровь другого счастливчика. А таких в мире двадцать девять человек, мне в прошлый раз доктора сказали.
Каждый месяц я езжу в Питер, сдаю кровь и получаю пятнадцать тысяч рублей на руки!
Конечно, они сразу уходят на лекарства брату и папе, но халявные деньги всегда приятно греют душу.
Так, ноут прогрузился. Я быстро зашёл на сайт для фрилансеров и проверил заказ. Через четыре часа дедлайн, нужно поторопиться.
До позднего вечера я дописывал текст для сайта, продающего наручные часы. Пришлось кучу материала изучить, чтобы грамотно всё написать.
— Артём!
Я вздрогнул.
— Опять ты в работу весь ушёл, совсем меня не слышишь, — с укором покачала головой мама. — Иди кушать.
— Иду, ма.
Кухня была свободна, жирная тварь свалила куда-то, пожелав перед этим нам подавиться и сдохнуть. Я быстро и жадно съел две порции макарошек с овощами — всё же я сегодня не обедал — и вернулся к ноуту. Надо работать.
Дзззз.
Как же я ненавижу утро! Я вырубил будильник и протёр глаза. На улице только светало, но нельзя спать. Перевернулся на живот и отжался десять раз. Фух. Рядом завозился Мишка во сне, из кухни доносился храп тёти Саши, она спала прямо на полу, на матрасе. Сперва трудно было привыкнуть к её ужасному полухрипению-полурычанию, но со временем я перестал на это обращать внимание. Как и на многое другое.
Я умылся, оделся и вышел на улицу. Холодновато. Сегодня, по идее, мой выходной, но я не помню, когда последний раз отдыхал. Ну и ладно, это не так важно. Около дома сидел бомж Петрович и клевал носом.