Нина часто заходила в комнату, где Сухопара работал с товарищами над картой. Он встречал ее веселым взглядом, и вожатая видела, что мальчику очень приятно, когда она хвалит его работу. На широком холсте уже обозначились синими лентами Волга и Днепр, уже были намечены и контуры будущих гидростанций.
— А что, — спросил как-то Сухопара, — можно будет написать на карте, кто ее сделал?
— Каждая работа у нас почетная, — ответила Нина, — так и напишем, что карту, мол, изготовили такие-то пионеры.
Лицо мальчика расплылось в веселой улыбке:
— Завтра уже будем шнур крепить!
«Хоть и маленький, а как славу любит!» — думала Нина. Не знала она, что скоро произойдет случай, который принесет ей много тяжелых переживаний.
Но пока что все шло хорошо.
— План выполняем, — говорил председатель совета отряда Ефим Кочетков. — Если успеем в этом месяце провести еще один сбор, то будет, наверное, процентов сто десять.
Кажется, ничего необыкновенного или плохого не было в том, что он говорил. В самом деле, выполнялось все, записанное в тетради отряда. Тем не менее Нина смотрела на этого всегда аккуратного, подтянутого мальчика, который осторожно снимал каждую пушинку с детского галифе, и неясная тревога заползала в душу.
— Ну-ка, Юша, дай тетрадь! (Как и все в отряде, Нина тоже называла Кочеткова Юшей).
Она перелистывала аккуратно разлинованные страницы. На одной стороне каждой страницы рукой Юши написано: «Намечено». На второй стороне: «Выполнено». Была еще графа «Примечания», которую Кочетков завел по собственной инициативе. В этой графе Юша делал лаконичные записи: «Выполнено хорошо». «Выполнено посредственно».
— Нам не о проценте надо беспокоиться, — сказала Нина. — Главное, чтобы каждое наше собрание было интересным и чтобы оно чему-то учило.
— Проценты — тоже важны, — уверенно проговорил Юша. — «Как здесь у вас?» — спросит старшая вожатая. «У нас на сто процентов!» Ей и приятно.
Нина покачала головой:
— Какой ты все-таки, Кочетков…
— Какой?
— Знаешь… чиновничек!
Пионеры, слушавшие этот разговор, так и покатились со смеху. В школе недавно шел спектакль «Ревизор», и они хорошо знали, что означает это слово. Нина поняла, что дала, наверное, очень точную характеристику.
Тем не менее уже в скором времени ей пришлось в этом раскаяться. Ее встретил в коридоре Юша:
— Разрешите обратиться, они меня дразнят…
— Не понимаю, кто?
— Ну, в классе, наши пионеры. Чиновничком!
Нина покраснела.
— Хорошо, я скажу им!
«Я, наверное, сделала недопустимую ошибку», — подумала с досадой.
После уроков она пошла в пятый класс.
Расспросила, как дела, кого вызвала учительница, и, как бы между прочим, сказала:
— Вы, я слышала, дразните Кочеткова. Зовете его чиновничком.
Среди школьников прокатился смешок.
— Нет ничего смешного. Это недостойно звания пионера — давать прозвища своим товарищам!
Лукаш Коровайный встал из-за парты и задиристо заявил:
— Это же вы его так назвали!
Нине пришелся еще раз покраснеть. Она вдруг ощутила, что такой, на первый взгляд, незначительный случай, наверно, никак не может содействовать укреплению ее авторитета среди пионеров.
— Я в самом деле назвала так Кочеткова, — сказала Нина, — но я его не дразнила. Я этим лишь указала председателю совета отряда, что дело не в процентах, а в качестве нашей пионерской работы.
— Нина, вы не знаете, — позвал Сухопара. — Юша хотел, чтобы мы ему каждое утро рапортовали, что делали дома.
— Ну, хотел! — вскочил Кочетков. — Ну и что? Я должен знать! А если не нравится, то избирайте другого председателя!
— Успокойся, Юша, — остановила его Нина. — Тебя никто не собирается переизбирать. А вы, — обратилась она к классу, — если уважаете и любите меня, не называйте так Кочеткова!
Потом Нина долго горько упрекала себя за это «если уважаете и любите меня».
«Наверно, у меня и голос такой был — приниженный и извиняющийся, — вспоминала девушка, — и это заметили все школьники».
Дома, обдумывая этот эпизод, Нина вдруг схватила тетрадь со своим рассказом и еще раз перечитала его. И снова острое чувство неудовлетворения, досады и разочарования охватило ее. Почему Вова ничего не сказал ей об образе вожатой?
Какой сладенькой, прилизанной показалась сейчас Нине вожатая, изображенная в рассказе! Удивительно гладенько проходит вся ее работа, нет у нее ни сомнений, ни недовольства собою, ни горьких мыслей в одиночестве, ни светлой радости, когда глубоко ощущаешь успехи своей работы.