И закрываются глаза.
О, как ты нравишься мне, милая,
Но все же в глубине зрачков
Нет-нет мелькнет улыбка стылая —
Трудна любовь.
Трудна любовь,, и дико мне
Услышать вновь: «Иди ко мне!»
О, как ты нравишься мне, милая...
Просто
Глупый, не думай, что я — недотрога,
Всю — изломай, изруби.
Просто мне нужно хотя бы немного
Нежности или любви.
Милый, не гневайся, я — не блудница,
Не опьяняясь — не пью,
Просто боюсь — не успею напиться,
Ссохнусь, подобно репью.
Сбрось поскорее желаний коросту
Все упростить — огрубить,
Просто пойми, до чего мне непросто,
Ой, как непросто любить.
Завтра ты первый осудишь с порога
И что блудница, и что недотрога.
Отелло
Ночь опустилась милостиво к нам
Из звездных немигающих скоплений.
Луна исчезла в зеркале окна,
Нам пожелав приятных сновидений.
Ты улыбнулась, глядя на окно,
И тихо уплыла в свою нирвану,
А я не сплю, и бьется непрестанно
Одной и той же мысли метроном.
Мы каждой ночью вместе видим сны
Но я — твои, а ты ... а ты — чужие,
И сколько мы с той памятной весны
С тобою вместе в разных снах прожили?
Куда, в какие дебри заведет
Разбуженное эхо подсознанья,
Кто там тебя полюбит, кто поймет
И кто твои дослушает признанья?
Но вижу я по яблокам глазным
И по движенью губ разгоряченных,
Что ты опять ушла в чужие сны...
Молилась ли ты на ночь, Дездемона?
И, разрыдавшись над твоей могилой,
Я ... просыпаюсь: «С добрым утром, милый».
Птица
Ты проверял, а я все мерила,
Мы так боялись ошибиться,
Как птица каждый раз боится
Попасть под лопасти пропеллера.
Но где-то мы перемудрили
С перепроверками-примерками,
Что не любили — позабыли,
А что любили — исковеркали.
И, все пытаясь из кусочков
Составить истину простую,
Мы не заметили, как точка
Вдруг превратилась в запятую.
И, расходясь, мы чувств не сверили,
А просто выпустили птицу,
Пускай летит и не боится:
На реактивных нет пропеллера.
Океан
Нет, я — не моряк — сухопутный,
Я просто немножечко пьян,
И чудится мне поминутно,
Что завтра опять в океан.
Соленые синие волны
Окатят и смоют с меня
Мучительную монотонность
И накипь ушедшего дня.
А в сердце, что билось и ныло,
Сойдет тишина, тишина,
Зачем ты так жадно любило,
Что все исчерпалось до дна?
И я собираю опивки —
Последний, неполный, стакан —
Сегодня я здесь на побывке,
Мне завтра опять в океан.
Пакет
Не заплакала, только махнула,
Безнадежно махнула рукой,
Усмехнулась — и сразу пахнуло
Одинокой вечерней тоской.
Не поверила, просто смирилась
С ненавистной манерой игры,
Ушбнулась — и боль прекратилась,
Превратилась в святые дары.
Не любя, а скорее привычно
Прикоснулась губами к щеке,
Ну, лети, ну, иди, горемычный,
Доставляй свой сверхсрочный пакет.
Убежал — и опала бравада,
Значит, все, наступает некроз,
Значит, все, значит, больше не надо
Ни улыбок, ни смеха, ни слез.
И не ты — это время махнуло,
Безнадежно махнуло рукой,
Отшумело и тихо вздохнуло
Одинокой вечерней тоской.
Отторжение
Не золоти, не приукрашивай,
Не жалостливой — доброй будь,
алей поленья непогасшие
И уходи — счастливый путь.
Меняя шалаши на теремы,
Мы где-то утеряли нить,
Ужасно жаль, что все потеряно,
Ни досказать, ни объяснить.
И ни к чему тянуть-затягивать,
Забуду я в конце концов
И каждый раз не буду вздрагивать,
Узнав в толпе твое лицо.
Тебя мне больно видеть любящей,
Не тает в горле мерзлый ком,
Но прошлое в далеком будущем
Затянет горестным дымком.
Но, если сердце вдруг закашляет
И заболит, заноет грудь,
Возьми мое — и пересаживай,
Не подойдет — не обессудь.
Белый дым
Белый дым над белым садом стелется,
Серебрится талая вода,
Ты ушел, а мне никак не верится,
Что не возвратишься никогда.
Мне не жаль, что поседеют волосы,
И не жаль невыплаканных слез,
Ты ушел, так почему же молодость,
Уходя, с собою не унес?
Белый след теряется в неведомой
И недостижимой высоте,
Ты ушел, а я осталась преданной
Нашей оборвавшейся мечте.
Белый дым над белым садом стелется,
Серебрится талая вода,
Ты ушел, а мне никак не верится,
Что не возвратишься никогда.
ГОМО-САПИЕНС
Пейте пиво!
Мир от вражды давно устал —
Нужна разрядка.
И у тебя казна пуста,
И мне несладко.
Разрядка, но не как зарядка,
Не как стипльчез, не как сюрпляс,
Как модус мира и порядка,
Но мир — сейчас.
Тут, правда, есть альтернатива.
Под атомным грибком пить пиво.
Пейте пиво!
Суп и жемчуг
Одни страдают — жемчуг мелок,
Другим забота — суп не густ,
Вы трезво взвесьте это дело
И соразмерьте силу чувств.
От голода сегодня умирают,
Не от того, что плох ассортимент,
Сегодня убивают и пытают
Не на экранах старых кинолент.
И если жизнь берет не те аккорды,
Еще не повод будоражить мир
Объятых страхом улиц и квартир,
Побивший все насилия рекорды.
Болит, конечно, то, что близко,
Чем дальше в лес, тем больше визга.
Права
Когда повторяют все те же слова,
Бессилен всезнающий лекарь,
Ну дайте, ну дайте, ну дайте права,
Ну дайте права человеку!
Права не дают, права берут,
И право на отдых, и право на труд.
Вам Запад права предоставит — взаймы:
Построит парламент, но возле тюрьмы.
Ведь если права не берут, а дают,
То — право на пряник и право на кнут.
Не даст правоверная Мекка
Неверным — права человека!
Аллилуйя
Крест целуя служителям культа
Или ползая ниц на полу,
Ты хрипишь в двух шагах от инсульта:
«Аллилуйя, — хрипишь, — аллилу...»
Задыхаясь дежурным экстазом,
Ты покорно целуешь крестец,
Повторяя заученной фразой:
«Аллилуйя, Всевышний Отец».
Если ж выгоден красный колпак,
Станешь, красным, как опийный мак.
Но понятно становится людям,
Что и ныне, и присно — вовек:
Бога нет, Бога больше не будет,