— Боялся, видно, что записка попадет безо времени кому-либо в руки.
— Может быть...
Сергей, склонясь над бумагой, снова начинал что-то писать, высчитывать, зачеркивать, а Федотыч шел к пчелам. Он медленно шагал между стройных рядов ульев и тоже шептал:
— Ну и загадку задал Степан! Вишь ты: два — четырнадцать... Пойми тут, что и к чему! А ведь мужичонка был на вид совсем бесхитростный...
Однажды вечером на пасеку забрел учитель Петр Ильич. Маленький, в широкополой шляпе, он бесшумно появился возле Федотыча и, разглаживая ладонью седые усы, воскликнул:
— Воздух-то у вас какой! Тут и медом пахнет, и цветами, и еще чем-то этаким... Завидую!
— Живем неплохо, — отозвался дед. — Невзрачна моя хибарка, да на хоромы не променяю.
— Правильно, — одобрил Петр Ильич. — Великое дело — близость к природе. Тебе, вот, уже под шесть десятков, а крепок ты еще, как дуб.
Учитель сел на лавочку, положил на траву шляпу, клетчатым платком вытер со лба пот.
— Что ж Сергея не видно? — спросил он. — Книжку я ему интересную принес. О путешествиях. Любит он такие.
— Недосуг Сергею, — ответил дед. — Попала к нему записка с какой-то тарабарщиной, вот он и бьется над ней целую неделю, никак прочесть не может.
— Не по-русски написано, что ли?
— По-русски, да ничего не понять.
— Позови-ка его. Посмотрим.
Федотыч ушел за внуком и тот скоро явился. Он подал учителю желтую бумажку и сел на траву.
— Гм... занятно... — произнес Петр Ильич, рассматривая загадочные цифры. — Шифр. И ключ к нему надо искать здесь же.
— Ключа тут как-раз и нет, — уверенно заявил Сергей.
— А мы поищем, — ответил учитель. — В молодости я увлекался всякими головоломками. Попробуем тряхнуть стариной.
Долго сидел Петр Ильич молча и, склонясь над обрывком бумаги, теребил седой ус. Изредка он делал какие-то пометки в блок-ноте, зачеркивал, снова писал.
— Ну как?.. — время от времени осторожно спрашивал Сергей.
— Пока никак... — отвечал учитель, покачивая головой.
Надвинулись сумерки. От леса потянуло прохладой, над омшанником затрепыхалась летучая мышь. В воздухе повис густой запах меда.
— Ничего не пойму, — вздохнул Петр Ильич, возвращая Сергею шифр. — Одно мне ясно: песня связана с цифрами. В этом и надо искать отгадку.
Он посидел еще немного, потолковал с Федотычем о деревенских новостях и отправился домой. И уже с дороги крикнул Сергею:
— А не показывает ли первая цифра строку, а вторая — букву? Проверь!
Сергей вернулся домой, зажег лампу и склонился над столом.
— Два — четырнадцать... — шептал он. — Значит — вторая строчка, четырнадцатая буква. Дальше — первая строчка, десятая буква. Так... Получилось — «ве». Теперь — «р». Так... так... Ого! «Верста»!
Торопливо, то и дело сбиваясь, начал Сергей записывать букву за буквой. И когда была расшифрована последняя цифра, он радостно бросился к деду:
— Разгадал! Разгадал!
На обложке тетради стояло:
«Верста вниз от Улуя. Щель влево. Под первой скалой».
ГЛАВА IV
Подозрительный прохожий
Месяц давно скатился за лес, на востоке занялась заря, а в избушке на пасеке все еще горел огонь. Сергей, шагая по скрипучим половицам, оживленно размахивал руками:
— Теперь мы все знаем, — говорил он. — Осталось только поехать в тайгу и запустить руку в «карман».
Мечтая вслух, мальчуган остановился возле деда.
— Выйдем из тайги с мешком золота и — прямо в сельсовет: «принимайте!». Ахнут все: откуда такое богатство? A мы скажем: «С Улуя!»
Федотыч рассеянно покачивал головой и, казалось, не слушал внука. Только когда Сергей положил ему на плечо руку, он выпрямился и тихо произнес:
— А что это за Улуй? Сопка, ручей, озеро? И где он?
— Ты разве не знаешь? — упавшим голосом спросил внук.
— То-то и беда. На сто верст кругом тайга знакома, а такого названья не помню.
— Опять история... — разочарованно протянул Сергей. — Неужели мы так и не найдем «кармана»?
— Попытаемся, — успокоил Федотыч. — Есть у меня старый друг эвенк, Увачаном звать. Всю жизнь в тайге провел. Уж он-то должен знать, что это за Улуй.
— А где этот Увачан?
— В Карагане живет. Деревушка такая в верховьях реки есть.
Дед поднялся, позевывая выглянул в окно.
— Засиделись мы с тобой, Серега. Светает уже. Давай-ка спать будем. А Увачанy я сегодня же пошлю письмо. Если придется ехать в тайгу — самый надежный товарищ будет.