И снова наступила тишина.
Капитан спустился в машинное отделение. Моторист заводил двигатель. Чах-чах-чах, — выговаривал двигатель, и блестящие, покрытые золотистой смазкой рычаги ходили взад-вперёд. Капитан постоял немного.
— Смотри, чтобы всё было в порядке, — сказал он.
Моторист молчал.
— Слышишь?! — переспросил капитан.
Моторист молчал. Капитан чертыхнулся и стал подниматься по крутой железной лесенке. Он вылез наверх и узким коридорчиком прошёл на правый борт к трапу, по которому уже спускались на пароход два офицера и солдаты. И снова капитан ахнул.
Впереди в форме деникинского полковника шёл Золотарёв. В военной форме он казался ещё выше.
— Что, не ждали? — спросил он, глядя на маленького капитана сверху вниз.
— Не ждал, — признался капитан и сокрушённо покачал головой. — Как это я раньше не догадался, что вы работаете в контрразведке? Вот почему вы смеялись в ресторане.
— Ничего, — сказал Золотарёв, — теперь будете знать.
Он шагнул вперёд. Солдаты за ним.
— Отчаливайте!
Капитан поднялся в маленькую рубку и встал рядом с рулевым.
— Вперёд! — негромко скомандовал он.
Вода за кормой забурлила. Пароходик подошёл к барже и развернулся. Солдат, стоявший на носу баржи, бросил канат. Канат закрепили, и, деловито постукивая движком, пароходик потащил баржу в открытое море.
Моторист вытер руки тряпкой и сел на ступеньку железной лесенки. «Вот и всё, — думал он. — Это мой последний рейс. Сейчас я открою клапан в днище, и море ворвётся внутрь парохода. Уж если люди в барже погибнут, то пусть и эти гады, — тут моторист глянул вверх, — погибнут вместе с ними. Это мой последний рейс. Самый последний». Моторист встал. Послышалась команда:
— Тихий ход! Право руля!
Раздался глухой удар. Это баржа ударилась о борт парохода. Люди в барже насторожились. Каждый думал: «Вот и пришёл мой последний час». Это были мужественные люди. Они шли на смерть честно и бесстрашно, но кому хочется умирать. Моторист побледнел. «Пора, — думал он, — вот сейчас...»
Внезапно наверху послышались выстрелы: трах-тах-тах! Тах-трах!
«Что такое? — подумал моторист. — Неужели я опоздал? Почему так рано стреляют?» Он бросился к лесенке и быстро вскарабкался по ней. Первое, что он увидел, был мёртвый капитан, свесившийся через порог рубки. С пароходика на баржу перескакивали люди. Впереди всех высокий офицер. Тах-тах! Тра-рах! — гремели выстрелы. А через несколько минут на палубе баржи появились арестованные. Они вылезали бледные, измученные и, не веря своим глазам, бросались к высокому офицеру.
— Гриша!
— Григорий Иванович!..
Моторист прислонился к стенке рубки. Сердце его стучало сильно-сильно. Он всё понял. Высокий офицер перепрыгнул назад на пароходик.
— Д-давай б-быстренько! — сказал он мотористу. — П-поехали. Надо баржу оттащить к лиманам, там высадим людей.
Моторист стрелой помчался вниз. Чах-чах-чах, — говорил двигатель.
«Котовский! — думал моторист, и слёзы бежали у него из глаз. — Вот он какой!»
Допрос
Это случилось всё в той же Одессе.
Начальник деникинской контрразведки писал сводку.
«Котовского до сих пор задержать не удалось, — писал он. — Донесение агента, под кличкой «Сивый», о том, что Котовский служит в больнице санитаром под фамилией Гриневецкий, не подтвердилось. Донесение агента, под кличкой «Фиалка», о том, что Котовский работает на сахарном заводе под фамилией Попандопуло, также не подтвердилось».
Тут соринка пристала к перу начальника контрразведки, и буквы из-под пера стали выползать жирные и мохнатые. Начальник выругался, почистил пёрышко и продолжал:
«Донесение агента, под кличкой «Чёрта с два», о том, что Котовского вообще нет в городе, проверяется».
Начальник отложил исписанный листок и взял другой.
«Сообщаю, — писал начальник, — что вчера в кафе «Бродячие собаки», где часто обедают наши офицеры, было похищено двенадцать офицерских шинелей. Для чего — неизвестно. Господам офицерам, у которых украдены шинели, объявлен выговор».
Начальник поставил точку. О том, что пропала и его шинель, он не написал.
Потом начальник достал из тоненького портсигара папироску, закурил и нажал кнопку звонка на столе справа. В дверях вырос дежурный офицер.
— Арестованного! — сказал начальник контрразведки. — Сейчас начнём допрос.
— Арестованного! — сказал в телефонную трубку дежурный офицер.
— Арестованного! — сказал начальник тюрьмы корпусному надзирателю.
— Арестованного из двадцатой! — крикнул надзиратель.
Загремели ключи в замке камеры, и по широкой лестнице арестованного повели на допрос.