Должность у нее – помощник звукооператора, а на самом деле ею все дыры затыкают. Микрофоны на гостей навешивает, стулья приносит, воды там, чаю… и так далее, девочкой на побегушках, в общем. С Камиллой они редко сталкиваются, она – звезда, высший сорт, ей с Мариной и говорить-то не пристало.
И что теперь делать? Как дальше жить? Сделать вид, что ничего не было?
Снова у нее перед глазами встала та ужасная, отвратительная сцена на диване, и Марина вздрогнула, а потом затряслась в ознобе, так что проходящая мимо старушка взглянула с подозрением и на всякий случай ускорила шаг.
– Я не смогу, – сказала Марина вслух, – я не смогу этого забыть никогда!
Развод? Но что это даст? У нее нет приличной работы, и Тимке на будущий год в школу, а мама далеко, кто будет его водить, если она станет гробиться в каком-нибудь магазине по двенадцать часов? Да еще придется терпеть придирки начальства и хамство покупателей.
И квартиру придется делить, и уж тут Антоша покажет себя во всей красе. Что-то ей подсказывает, что он не сильно расстроится от ее решения. Он не слишком привязан к Тимке, относится к нему неплохо, но не сумасшедший отец. Так что разлуку с сыном он переживет, а ее, судя по всему, он вообще никогда не любил и не ценил. Но нужно все же признать, что все это время он их содержал. И жили они безбедно, квартира куплена на деньги мужа, так что он постарается выделить ей какую-нибудь однушку на краю света, и тем, скажет, будь довольна. Там небось ни магазинов, ни школы приличной нету. А он без них заживет припеваючи – вон, того же Женьку Плавунца взять, после развода девиц меняет как перчатки, отдыхать по четыре раза в год ездит.
Опять же Камилла при Антоше останется, можно будет не скрываться. Куда ж она денется, если они с пятого класса дружат? Ты это не тронь, я с ней знаком был, когда тебя и знать не знал… Вот так вот.
Получается, что развод – это для Марины не выход. И отвадить эту дрянь от дома тоже никак не получится – они ведь компанией все время вместе. Каждую неделю встречаются, а уж летом-то и подавно. То за город на шашлычки, то в ресторан, то еще куда-нибудь. Антон поэтому и велит ей на все лето Тимку к бабушке отво зить, чтобы никто не мешал развлекаться на всю катушку.
И сколько же женщин из-за детей и денег терпят измены мужа? Нужно успокоиться и смириться.
На скамейку уселась толстая старуха и злобно покосилась на Марину. Потом достала мобильный телефон и заговорила с какой-то Люсей, причем орала так, что с соседнего дерева испуганно вспорхнула стайка воробьев. Марина побрела по аллее, сгорбившись и волоча ноги. Потом вышла на улицу и направилась куда глаза глядят. Люди, косясь, обходили ее, пока какой-то подвыпивший мужик не налетел с ходу и не обругал неприличными словами.
Марина очнулась и отступила в сторону. И оказалась перед витриной магазина, где отражалось вовсе что-то уж несусветное – потертые джинсы, грязные кроссовки, куртка, хотя на улице тепло, все в летнем, а она, как бомжиха, в куртке, да еще и рукав чем-то измазан. Ну, в поезде, конечно, и так хорошо было, у Валерки в вагоне грязь.
А теперь ясно, отчего люди косятся. Да еще и физиономия у нее жуткая. Волосы растрепаны, глаза не накрашены – ужас.
Она торопливо прошла два квартала до торгового центра, там в туалете умылась и кое-что наспех набросала на лицо. Глядя на себя в зеркало, Марина решила, что пустить это дело на самотек она никак не может.
«Ты такая успешная и самоуверенная? Мужчины падают вокруг тебя пачками? У тебя впереди большое светлое будущее? Ну-ну, это мы еще посмотрим. На самом деле ты просто жадная, наглая стерва. Ты хочешь забрать себе все – успех, деньги, даже чужих мужей. Как бы не подавиться».
Марина вдруг осознала, что ужасно хочет есть, просто до одури. На часах без малого двенадцать, а она рано утром выпила в поезде только чашку отвратительного чая. Валерка, подлец, даже печенья не дал, а в чай, наверно, соду добавляет, чтобы темный был. Ох и жулик!
Она поднялась наверх и нашла относительно приличное кафе. Завтраки еще не кончились, и она заказала омлет с грибами, большую чашку кофе с молоком и слоеную булочку с маком. К омлету принесли теплый багет и розеточку масла с укропом. Марина ела и продолжала мысленный монолог.