— Безусловно, — ответил судья.
Ма Жун просиял. Пихнув локтем Цзяо Тая, он шепнул:
— Похоже, братец, нам не придется морозить ноги, маршируя на северной границе.
— Я выбрал личину По Кая, — продолжил Ван, — ибо понимал, что, прикинувшись беспечным поэтом и пламенным буддистом, я рано или поздно выйду на тех людей, с которыми общался мой брат. А будучи чудаковатым пьяницей, я мог днем и ночью бродить по городу, не вызывая подозрений.
— Роль вам удалась, — сказал судья Ди. — Я немедленно составлю обвинение против Хоу, и отряд армейской стражи безотлагательно доставит его в столицу. Поскольку убийство наместника является преступлением государственным, я имею полномочия обратиться непосредственно к главе Имперского суда, минуя прочие инстанции. Он тут же арестует Хоу. Завтра я выслушаю Ку, Цзао, Хунпена и замешанных в деле монахов и как можно скорее отправлю в столицу полный отчет. Для проформы я буду вынужден задержать вас, господин Ван, здесь, в суде, пока с вас не снимут обвинения. Это позволит мне воспользоваться вашими советами по части финансовых тонкостей этого дела. Надеюсь также на вашу помощь в деле упрощения земельных налогов в этом округе. Я изучил этот вопрос, и мне показалось, что бремя налогов на мелких землепашцев непомерно велико.
— Я всецело к вашим услугам, — сказал Ван. — Кстати, как вы меня опознали? Я полагал, мне придется вам все объяснять.
— Когда я встретил вас в коридоре дома вашего брата, — ответил судья Ди, — то заподозрил в вас убийцу, прикинувшегося призраком жертвы, чтобы получить возможность беспрепятственно отыскать компрометирующие бумаги, которые мог оставить покойный наместник. И подозрения эти были столь сильны, что той же ночью я тайно посетил храм Белого облака и осмотрел труп вашего брата. И там убедился, что сходство столь велико, что исключает подделку. Поэтому я решил, что действительно узрел призрак покойного наместника.
И только вчера вечером я понял, что к чему. Я смотрел театральное представление о двух братьях-близнецах, отличных лишь тем, что у одного недоставало указательного пальца. Вот тут я усомнился в реальности призрака. Ведь если у покойника был брат-близнец, то он вполне мог выдать себя за призрака, к примеру, нарисовав или приклеив себе родимое пятно, если была в том необходимость. А Тан рассказал мне, что у покойного из живых родственников есть только брат, от которого пока нет никаких известий. По Кай казался единственным, кто подходил на эту роль: он прибыл сюда сразу после убийства наместника и проявлял заинтересованность в деле, а госпожа Цзао и наблюдательный прислужник в харчевне заставили меня заподозрить, что он выдает себя за другого.
Если бы вам не случилось зваться Ваном — самым распространенным в нашем народе именем, наряду с Ли и Чжаном, — я бы догадался раньше, ведь ко времени моего отъезда из столицы ваши мнимые преступления и ваше исчезновение возбудили немалый переполох. Как бы то ни было, замечательные таланты По Кая в финансовых вопросах окончательно укрепили меня в моих догадках. Я стал думать, не связан ли он с Министерством финансов, и тут наконец сообразил, что покойный наместник и скрывшийся секретарь министерства носят одну и ту же фамилию Ван.
Судья тяжело вздохнул. Некоторое время он задумчиво поглаживал бакенбарды, а затем продолжил:
— Не сомневаюсь, что более опытный судья куда раньше распутал бы это дело. Но это моя первая должность, я лишь новичок.
Открыв ящик стола, он вынул записную книжку и передал Вану со словами:
— Даже теперь я не понимаю, что могут означать сделанные здесь записи вашего брата.
Ван медленно пролистал книжку, внимательно изучая иероглифы. Затем он сказал:
— Я не одобрял определенной нравственной распущенности своего брата, но нельзя отрицать, что при желании он мог проявлять чудеса проницательности. Это детальная роспись прибывающих судов Ку с суммами портовых сборов, ввозных пошлин и поголовных сборов на пассажиров, которые он платил. Мой брат, видимо, обнаружил, что ввозные пошлины столь малы, что Ку едва ли ввозил достаточное количество товара, чтобы окупить издержки, поголовные же сборы, напротив, столь велики, что его суда должны были перевозить невероятное количество пассажиров. Это возбудило его подозрения и заставило подумать о контрабанде. По натуре мой брат был ленив, но если он встречал нечто, возбудившее его любопытство, то погружался в дело с головой и не жалел сил, чтобы найти решение. Он был таким еще мальчишкой. Что ж, это последняя загадка, разгаданная моим несчастным братом.