Я схватила телефон и позвонила Белле. Она должна меня успокоить! Это из-за ее слов моя голова сломалась и воспринимает препода как возможный объект сексуального домогательства. Услышав, как я дышу, Беллка подпрыгнула:
— Ты там кончаешь что ли? Подожди меня!
Я уже хотела морально стукнуть подругу, но не успела. Неужели у меня был такой голос?! Я посмотрела на себя в зеркало: волосы всклокочены, глаза горят чем-то сумасшедшим, маниакальным. Я псих!
Подруга приехала минут через пятнадцать. Прибежала ко мне и обняла.
— А, — разочарованно протянула она — ты уже все? Соседей не затопила?
— Беллз! — Она скинула сапоги на шпильках, повесила шубу в шкаф и прошла в мою комнату. — У тебя все мысли ниже пояса!
— Кончено! Я же теперь без Антона! — Она сложила руки на груди и обиженно надула губы, долго сохранять такое положение обиды у нее не получилось. — Ну, рассказывай!
Я завалилась на кровать и посмотрела в потолок, улыбнулась и захихикала. Белла проверила, нет ли у меня температуры. Вроде нет… потом я резко села, напугав ее, и изложила все волнующие меня факты. Подруга слушала с такой вредной улыбочкой, что мне становилось не по себе. Во взгляде так и сквозило «а я говорила!». Она кивала, а потом и вовсе взяла меня за руку, поглаживая. Когда я выдохлась, (ничего подобного! Мне хотелось начать расхваливать Золотухина, но я с большим усилием заставила себя сдержаться, а то Белла лопнет со смеха), она улыбнулась мне как ребенку.
— Агаточка! Девочка моя, тебе понравился этот дядя? — Ее голос понизился почти до шепота. — Ты минуту назад о нем думала, когда…
Я подскочила.
— Ни о чем я не думала! То есть, ни о ком! То есть, я вообще ничего такого не делала! — Я раскраснелась и теперь меня кидало из эмоции в эмоцию.
— Да ладно, ладно! Блин… ты такая счастливая! Расскажи мне, что ты о нем думаешь?
— Ну… у него классная шапка стояком…
— Надеюсь, как и все остальное! — Не удержалась Белла.
— Живые игривые глаза, потрясающие губы, мне нравится телосложение, голос, шуточки, да все! Белл, — я озвучивала это так, словно собиралась поведать миру страшную тайну. Это давно витало в воздухе, а я боялась признаться. — Белл, я влюблена!
— И Агата Соколова выигрывает супер игру! А в качестве приза она получает возможность дважды в неделю видеть анатома и пускать на него слюни, а если подсуетится, то, может даже окажется у него в лаборантской…
— Он женат. — Припомнила я невесело.
— Жена не стенка, отодвинется. — Заверила меня подруга. — А как ты себе это представляешь?
— Да мне даже представлять стыдно! — Честно ответила я.
На самом деле, я не жаловалась на недостаток воображения. Когда я влюблялась раньше, мои фантазии кишили откровенными подробностями. Я представляла каждую мелочь: как он меня поцелует, и что я при этом почувствую. С Золотухиным я не могла перейти грани! Я могла позволить себе мысленно расстегнуть ему халат, но не более. На этом месте словно сигнал пропадал. Что же это такое? Я стесняюсь своего собственного воображения? Боюсь разочароваться? Или я просто боюсь близости с этим человеком даже мысленно? И мне нравится этот страх! Я хочу, чтобы он сам подошел ко мне, начал приставать, я боялась бы, как в первый раз и умоляла его не делать этого со мной, на самом деле желая только одного: отдаться ему. Увидев, какое выражение лица у меня застывает, Белла щелкнула пальцами.
— Рассказывай! — Я пересказала свои задумки. — И все? Как скучно! Дай-ка я подумаю…
Она закинула ногу на ногу, так как была в коротком платье, жест оказался очень эффектным. Будь я мужчиной, задумалась бы о продолжении банкета. Высунула кончик языка и провела им по губе. Светло-рыжая голова заработала в привычном для нее направлении.
Дверь открылась. Без стука вошел отец. И почему не может постучать?! На все мои претензии он говорит, что стучат только тогда, когда хотят предупредить людей о своем приходе и дать им завершить неприличные дела.
— Я же не снимаю с тебя кавалеров! — Отпускает он пошлые шуточки. Теперь я понимаю, чем ему так приглянулся Разумов! У них схожее издевательское мышление!
Не, это уже перебор. Один тролль — еще ладно, но два — уже передоз! Я мгновенно представила папу с Разумовым у нас дома, потягивающих виски и ухохатывающихся над какой-нибудь ерундой. Тут появляюсь я, и они начинают на пару издеваться и хохотать. Мама закрывает дверь комнаты, чтобы уйти в работу, а я не выдерживаю и опускаю на голову одного из них тяжелую вазу…
— Что это вы тут делаете? — Спросил он, подозрительно глянув на покрасневшую меня и развалившуюся на моей кровати Беллу. Последняя избавила меня от необходимости общаться с родственничком.
— Даем волю мыслям! — Она сменила ноги местами.
На лице отца появилась улыбочка маньяка, нашедшего себе очередную жертву.
— Я к тебе, инфляция моего бюджета!
— Отвратительная аллегория! — Поморщилась я.
— Лучше твоих трупных фразочек. — Без тени усмешки ответил отец. — Как насчет биохимии?
Заладил! Нравится она ему, пусть сам учит!
— Что ж, я пошла. — Белла медленно поднялась с кровати и посмотрела на себя в зеркало. Задорно подмигнув, она помахала мне. — Учи БХ! — Она хихикнула. — Про тебя говорят, то понос, то золотуха!
Я чуть не свалилась с диким хохотом.
— Я провожу. — Кое-как сдерживаясь, проговорила я.
— Я сам. — Отец отрезал мне дорогу, протянув руку к двери. Он чуть приобнял Беллу за плечи.
Пожалуйста! Мне же лучше, не придется выходить из комнаты. Я упала на кровать, согретую как на заказ Беллкой, и обняла себя. Мое Золотко! Так и хочется поставить скобочку и звездочку. Все, я больна, и лекарства от этой болезни еще не придумали.
Глава 7. Незваные гости
Водитель маршрутки — слепашара! Машу ему, а он мимо проезжает, урод! И почему нельзя отвезти меня на машине? Первая все равно лекции по анатомии от Кравчук, а папа ее лекции не пропускает. Опять будет ее смущать. Я замерзла, и когда приехала в академию, была готова придушить кого-нибудь. Все меня бесит! Как всегда! Впрочем, это быстро прошло. Я забежала на кафедру анатомии — все-таки холодно, и организм гнет свое. Стоило мне покинуть любимое место в академии (о, это лучшее место, там тихо и есть мраморный белый друг) и выйти в коридор, как из своего кабинета вышел он… неспешной походкой мой любимый анатом направился к выходу с кафедры. Он был в сером халате, без шапки. В темные волосы красиво вклинивалась седина, чуть сутулые плечи. Я почувствовала, как у меня подгибаются колени, и на лице появляется глуповатая улыбочка. Я ускорилась и нагнала его у входа, жизнерадостно улыбнувшись, поздоровалась. Он приветливо ответил и пропустил меня вперед. Я вышла и вновь бросила на него восхищенный взгляд, ловя на лице каждую морщинку и стараясь запомнить даже мельчайшие черты. Блииин!
На лекции, естественно, просидела с улыбкой, приводя в замешательство Полинку и заставляя хихикать Беллу. Последняя рисовала в тетради сердечки, помечая их буквой «З». Я бы с удовольствием ее стукнула, но мы сидели на первой парте, и Кравчук могла бы нас выгнать.
Не сложно догадаться, где я была на перерыве. Делала вид, что усиленно учу кишки, а сама ждала, что Золотко выйдет из кабинета. Послышались голоса. На кафедру вошли отец и Елена Игоревна. Они весело о чем-то разговаривали. Я замерла, словно меня застали в объятиях мальчишки. Отец сузил глаза.
— Что ты здесь делаешь?
— Обычно я задаю тебе этот вопрос. — Я постаралась говорить как можно небрежнее, сердце грозилось выскочить и умчаться за железные двери к анатому.
— Леонид Тимофеевич, девочка учит. У нас на кафедре всегда тихо, правда?
Взглянув в глаза Елене Игоревне, я удивилась, она будто спасала меня от ненужных вопросов. В благодарность ей я кивнула.
— Пойдемте ко мне в кабинет, не будем мешать девочке. — Отец еще раз оценивающе глянул на меня и последовал за Кравчук.