Я нашла в себе силы подняться только к вечеру. Мамы дома еще не было, а отец ужинал в компании… Разумова. Увидев меня, он поднялся на ноги. В глазах повисло волнение.
— Ужинать будешь? — Спросил отец скорее для проформы, чем из заботы.
— Нет. — Я бросила взгляд на биохимика. Он все равно узнает, так чего скрывать все и делать из этого тайну века. — Я хочу поговорить насчет нашего с тобой компромисса.
Отец сбросил с глаз воображаемые волосы, на самом деле, они были идеально уложены, и кивнул на место напротив БХ, сам он сидел во главе стола. Я молча села.
— Вуз можешь выбрать сама, Питер, Москва, куда тебя больше тянет. Проблемы с переводом я решу. Думаю, к концу недели смогу взять тебе билет. Поначалу просто послушаешь, город посмотришь, познакомишься с кем-нибудь.
— Хорошо. — Безразлично ответила я, зажав ладони между колен и подняв плечи. Мне действительно было все равно, хоть на северный полюс. Там Миши не будет, а, следовательно, исчезнет и Агата. Ее создадут заново уже там, но этой девочки с вечно бушующими эмоциями и безграничной любовью больше не будет. Ее убили совсем недавно, и труп, еще теплый, вскоре начнет разлагаться. — И ты навсегда забудешь о существовании Миши.
— Как и ты! — Он отсалютовал мне бокалом красного вина. — Что за отвратительные желания? Меня тошнит от омерзения! Надо будет нанять тебе психотерапевта.
Психотерапевт застрелится из именного ПМ после часового рассказа о прелестях Миши.
— Агата уезжает учиться в другой город? — Осторожно влез Разумов. Он уже понял мое настроение и старался не волновать меня лишний раз. Я бросила на него взгляд и почувствовала, что мне становится еще хуже. Меньше всего я хотела видеть в них жалость.
— Представь себе! Поняла, что академия, извини меня, Саша, дыра, и что образование нужно получать столице.
— У нас неплохой уровень.
— Неплохой, а нужен — потрясающий! Правда, девочка? Она взрослая, имеет право сама принимать решения.
Я сжала кулаки и зубы, чтобы не вскочить и не придушить его прямо за столом. Как он смеет говорить о решениях? Как он смеет говорить о выборе, загоняя меня в рамки спичечного коробка? И почему я, в самом деле, не родилась в семье Золотухина?!
Зазвонил телефон где-то наверху. Отец извинился и вышел, оставив нас с Разумовым. Он тут же наклонился ко мне.
— У тебя глаза, словно ты неделю не просыхала.
— А хорошо бы! — Откликнулась я. На столе стояла открытая бутылка вина, стакан налил себе отец, пол стакана было и у биохимика. Я схватила ее и сделала несколько больших глотков. Ее резко дернули у меня из рук, немного расплескав на стол.
— Совсем что ли? Жертва метаболизма нейромедиаторов! — Он убрал вино подальше и вытер лужу на столе. Я грустно улыбнулась его ругательству. Горло жгло от быстро поглощённого спирта. — Давай рассказывай, что случилось!
— Вам, что тоже нужна блютуз-гарнитура? Все было сказано за столом.
Повисло молчание. Я уже совсем наплевала на приличия. Все равно скоро меня не будет в этой академии, так чего я должна напрягаться?
— А… Миша тут каким боком?
— И правым, и левым, и передом, и задом. Или он, или я. Третьего не дано! — Я глянула в глаза Раузмову. Он смотрел на меня жалостливо, и в то же время, с выражением лица психиатра, сомневающегося в душевном здоровье пришедшего на обследование пациента. — Был выбор — я его сделала. — Я вздохнула. Боль немного отступила, не может же мой организм все время меня мучить, осталась пустота. И она требовала чужих эмоций, чужой боли. — Знаете, а я буду скучать! — Я нахально хлопнула его по плечу, в голове расстилался туман. — Кто еще будет надо мной издеваться и называть дебиленком?
— Ты когда ела последний раз?
— Да кто ж его знает? — Я засмеялась, свесив голову через спинку стула. — Где-то между гистой и анатой!
— Таак…
Голова кружилась, я смотрела в потолок, который как-то странно перевернулся, меня подкинули, а потом я поняла, что куда-то перемещаюсь. Да это же Разумов тащит меня наверх! На руках! Я крепко вцепилась ему в рукава рубашки и заболтала ногами, мозг уже работал по своей воле.
— А знаешь, как давно я последний раз развлекалась? Он же меня вечно отталкивал! Ну, что я некрасивая? Непривлекательная?
— Красивая и привлекательная! Только усталая!
— Нашел время! — Голос отца. — Она что напилась?
— Не без этого. — Биохимик честно пытался меня удержать, но я вывернулась и некрепко встала ногами на пол. Он прижимал меня к себе, чтобы я не упала.
— Мне нужно уехать.
— Я присмотрю за ней. — Они пожали друг другу руки.
Я с трудом переставляла ноги, поднимаясь в свою комнату, биохимик страховал меня, стараясь не дать мне впечататься носом в пол или в стену. Я открыла свою дверь и вошла в комнату.
— Да осторожней ты! Как же тебя торкнуло-то! Вроде вино обычное… хотя…
Я улыбнулась и положила руки ему на плечи, повалилась почти всем весом, стоять было трудно, голод, алкоголь, недостаток эндорфинов от долго отсутствия мужчины в жизни.
— Хочешь остаться?
— Я итак останусь. — Он был явно удивлен моим нахальством, хотя чего только не творят пьяные.
— Возьми меня!
— Что?.. — Он захлебнулся воздухом и крепче сжал руки. Я впилась губами в его, он царапнул меня по спине, ненадолго прижал к себе и оттолкнул. — Конечно, только ты отдохни сначала. Тебе ведь много сил понадобится! — Он ухмыльнулся. — Ложись, отдохни.
Я уже не могла распознавать правду и ложь и покорно упала на кровать.
Что за ерунда?! Почему у меня по внутренней стенке черепа долбят молотком? Я сжала голову руками и зажмурилась со стоном. Попыталась вздохнуть и закашляла, во рту, словно караван верблюдов прошелся! А как еще объяснить такое количество песка?
— Водички? — Ухмылка слышалась даже в голосе. Мне протянули стакан воды, который я осушила в два глотка. Улыбающийся Разумов налил мне еще, все повторилось. Потом он осторожно опустился на край моей постели и погладил меня по горящей голове:
— Ну что, взять тебя?
— Чего? — Я отскочила на край и чуть не свалилась с кровати, он успел поймать меня за запястье.
— Ты так умоляла меня вечером устроить тебе ночь любви! — Не унимался он. — И где моя страстная девочка? Я хочу обещанного! — Он потянулся ко мне.
Я с криком соскочила с кровати.
— Псих что ли? Какая ночь любви!? — Я бросилась в ванную, меня затошнило. Фу! Фу! Фу!
Меня сопроводил звонкий хохот. Когда я вышла из ванной, более или менее причесанная, умывшаяся и свежая, биохимик разливал по чашкам кофе. Увидев его, я нырнула обратно в ванную. Мало ли!
— Да ладно, пошутил я! Какая трусиха! Я тебя вчера кое-как от себя отлепил, маленькая развратница!
Я вышла из ванной и плотнее запахнулась в халат. Уселась за стол и приняла чашку дымящегося кофе.
— Спасибо. И… извините за… за мое поведение. — Мне действительно было стыдно. Кусками мозг выдавал события вчерашнего вечера. Я ведь, о нет! Я могла действительно оказаться с ним в постели! Как хорошо, что в академии работают только высокоморальные люди.
— Да ладно! — Вполне искренне отмахнулся он. — Об этом никто не узнает. — Он даже подмигнул мне. Если…
Я подняла брови. Еще один шантажист нашёлся.
— Какой была бы реакция, если бы проснувшись, ты обнаружила рядом меня? У меня просто руки чесались так сделать, но я решил, что не стоит тебя так сильно нервировать.
— Я бы уже полдома разнесла, — подумав, сказала я, не в силах сдержать улыбку, — потом… лупила бы вас за проявленную неосмотрительность и ругала за решение воспользоваться моей беззащитностью.
— Ничего себе беззащитность! Ты на мне чуть клеймо когтями не оставила!
Мы немного посмеялись, разворачивая эту тему. Это странно, вот так общаться с преподавателем. Впрочем, теперь он не совсем препод. По крайней мере, для меня.