Однако Робинзонов острова Горгоны продолжали изводить москиты и болотная лихорадка, тропические ливни, от которых не могли спасти шалаши из веток. Кое-как они влачили свое существование и боролись с голодом, занимаясь ловлей рыбы, собирая улиток и пытаясь хоть что-то добыть охотой. Семь долгих месяцев ждали они помощи.
Как рассказывает Эррера, в этих плачевных условиях добровольного изгнания Писарро всячески пытался подбодрить своих людей, впадавших в отчаяние. Он велел совершать по утрам торжественные богослужения, а по вечерам возносить молитвы деве Марии и отмечать все церковные праздники, внушая своим сподвижникам уверенность, что сами небесные силы заботятся о них в эти трудные дни.
Наместник, получив известие о дерзком поступке Писарро, возмутился и слышать больше не хотел об этих самоубийцах. Он отнюдь не собирался посылать им какую-нибудь помощь. Однако Луке и Альмагро не успокаивались, стали протестовать и другие колонисты: нельзя, мол, бросать на произвол судьбы отважных людей, пытавшихся совершить новые открытия и приумножить славу и могущество Испании. Если они погибнут, наместнику придется ответить за это. В конце концов тот разрешил послать за добровольными изгнанниками корабль, нанятый Луке и Альмагро. Но на судне мог находиться только экипаж, солдатам плыть было запрещено. В течение шести месяцев Писарро обязан был вернуться в Панаму.
Оба компаньона, раздобыв провизию и оружие, без промедления отправили на юг небольшую каравеллу. Изгнанники острова Горгоны не поверили своим глазам, заметив на горизонте белые паруса.
На подступах к Перу
Конец изгнания. – Сердечная встреча в Тумбесе. – Храмы с золотыми и серебряными сосудами. – Сыны Солнца с огненными копьями. – Необыкновенный зверь петух и укрощенный ягуар. – Гостеприимство перуанцев. – Обратно в Панаму.
Корабль бросил якорь у острова Горгоны, и Писарро тотчас же покинул этот ад, как называли остров изгнанники. Но он не хотел возвращаться в Панаму с пустыми руками. Нигде не причаливая к берегу, Писарро вместе с Бартоломе Руисом плыл к югу вдоль побережья нынешнего Эквадора, преодолевая встречные течения и ветры.
Через двадцать дней испанцы достигли залива Гуаякиль – самого большого на всем тихоокеанском побережье Южной Америки. За зеленой, густо населенной прибрежной полосой поднимались грандиозные хребты Анд, увенчанные огромными вулканами – Чимборасо, с широкой, округлой вершиной, и Котопахи, с блестящим, серебристо мерцающим ледяным пиком.
Вулкан в Андах.
У южного берега залива, на 3° ю. ш., находился большой богатый город Тумбес, который вскоре был назван испанцами воротами Перу. Путь туда показывали два индейца, жители этого города, которых Руис в свое время захватили на встреченном в море плоту. Теперь они стали толмачами.
Испанская каравелла приближалась к гавани. Навстречу вышло несколько плотов с воинами, которые собирались напасть на остров Пуна, расположенный в водах залива. Писарро пригласил вождей погостить на корабле. С помощью переводчиков предводитель конкистадоров пытался убедить перуанцев, что он прибыл с мирными намерениями – познакомиться с их страной, и просил снабдить испанский корабль продовольствием.
Перуанцы дивились и кораблю, и невиданным пришельцам, но еще больше своим соотечественникам – те рассказали, как попали к белым чужеземцам, как выучили их язык и что им довелось повидать. Потом перуанцы вернулись в порт с необычными вестями и подарками, которые вызвали огромное удивление – особенно железный топор, потому что ни в Перу, ни в Мексике железа еще не знали.
Жители Тумбеса толпились на берегу и в изумлении разглядывали «плавучий дом», бросивший якорь в заливе. Вскоре гостеприимные индейцы привезли на корабль фрукты, сладкий картофель, бобы какао, кукурузу, рыбу, дичь и даже несколько лам. Испанцы, впервые увидевшие таких животных, очень удивлялись маленьким индейским верблюдам, или овцам, как они называли их впоследствии.
В «плавучий дом» бородатых белых чужеземцев приплыл на плоту и один из близких родичей властителя Перу. Этот вельможа внимательно осмотрел корабль и очень интересовался, зачем прибыли белые чужестранцы. Писарро ответил, что он является подданным самого могущественного правителя в мире и приехал для того, чтобы и эту страну объявить его владением. Кроме того, он явился, чтобы распространить христианскую веру среди язычников, живущих во тьме и заблуждениях.
Вельможа, внимательно выслушав все это, ничего не ответил. Он не мог поверить, что в мире есть властелин могущественнее инки, правившего его страной, и бог, более великий, чем бог Солнца. Вельможа остался на корабле обедать и очень хвалил чужеземные блюда и особенно вино. В конце своего визита он пригласил испанцев посетить Тумбес.
На следующий день Писарро отправил на берег одного из конкистадоров – Алонсо де Молину с его слугой-негром и подарками – свиньями, курами и петухом – для правителя города.
И послы чужестранцев, и их подарки вызвали у жителей чрезвычайное изумление. Но закованный в латы длиннобородый белый воин казался им все-таки менее удивительным, чем его чернокожий слуга. Такое перуанцы видели впервые и, как повествуют хроники, они пытались даже отмыть черного человека, стереть с него краску. Негр, улыбаясь, выдержал это испытание, и его белые, сверкающие на черном лице зубы вызывали среди перуанцев великое веселье.
Кукареканье петуха индейцы сочли за язык людей из чужой страны и не раз задавали вопросы, что хочет сказать это странное существо и не разгневалось ли оно.
Женщины, сгорая от любопытства, толпились вокруг невиданных гостей, уговаривая остаться здесь навсегда, обещая, что лучшие красавицы станут их женами.
Молину отвели в роскошное жилище правителя – кураки. Затем ему показали город, в котором было множество каналов с чистой прозрачной водой. Чисты и прямы были улицы, дома из необожженного кирпича были крыты соломенными или тростниковыми крышами; над городом возвышалась крепость с тройным рядом стен и многочисленной стражей. Ремесленники трудились над украшениями и сосудами из меди, серебра и золота. Серебряные и золотые сосуды поразили лазутчика конкистадоров и в огромном помещении храма. Стены, по его словам, были там выложены золотыми и серебряными пластинами. В саду храма на серебряных и золотых деревьях висели плоды из чистого золота и серебра.
Писарро не мог поверить этим удивительным рассказам и решил отправить другого лазутчика. На следующий день в полном боевом вооружении – блестящих доспехах, с тяжелым мечом у пояса и аркебузой – на берег высадился идальго Педро де Кандиа.
Индейцы восторгались блестящим рыцарем еще больше, чем Молиной, потому что солнце играло на его латах. Они уже прослышали о диковинном оружии, которое разило подобно грому, выбрасывая языки огня и клубы дыма, и теперь упрашивали чужеземца, чтобы он «заставил его говорить». Идальго решил показать им искусство стрельбы. Полыхнуло пламя, и прогремел выстрел. Свинцовая пуля ударила в толстую доску так, что только щепки полетели. Некоторые индейцы при звуке выстрела попадали на землю, закрыв руками лицо, другие в страхе бросились бежать. Теперь им стало ясно, что у белых пришельцев есть огненные копья, способные убивать на расстоянии. Но, глядя на улыбающееся лицо испанского рыцаря, перуанцы поняли, что на сей раз опасность им не угрожает.
Хронист Гарсиласо Вега утверждал, что индейцы хотели проверить, действительно ли чужеземец существо сверхъестественное и выпустили из клетки хищного зверя – ягуара. Но дон Кандиа был добрым католиком и положился на волю божью. Он снял с себя крест и возложил его на зверя. Ягуар сразу же забыл о своей кровожадности и начал кротко играть с рыцарем. Индейцы при виде этого чуда перестали сомневаться в божественном происхождении своего гостя и с ликующими криками на руках понесли его в храм.
Кандиа вернулся на корабль с замечательными вестями, и конкистадоры пришли в неописуемый восторг, слушая его рассказы, – осуществились их самые дерзновенные мечты, они добрались до золотой страны Эльдорадо. Однако Писарро, располагая такими ничтожными силами – всего двадцатью солдатами, – не мог и помыслить о ее завоевании.