Лидия чувствовала, что ее малейший неосторожный шаг может погубить ни в чем неповинного мужа.
— К нему-то как раз и нельзя обращаться. Мне не хочется, чтобы он думал, будто женщина не в состоянии разобраться.
— А вы сами как думаете, можно исказить или нельзя?
— Думаю, можно.
Петя близко заглянул в глаза.
— Скажите, в чем дело. Я не верю вашим объяснениям.
Лидия затаила дыхание и готова была схватиться за голову. Предательница. Предать, не зная, кто прав, кто виноват. Какое ей дело до разведки!
Петя продолжал:
— Вы представляете себе, какое ответственное дело поручено вашему мужу. Если даже у вас, совсем постороннего человека, возникают какие-то недоумения, по-видимому, в самом деле есть что-то. В чем нелады у него?
— Да нет же, что вы меня допрашиваете?
— Если так, давайте кончим на этом.
— Самое лучшее.
Оба умолкли и пытались скрыть волнение. Прошлись по площадке возле избенки и так же молча двинулись вниз.
— Куда же вы пойдете ночью?
— Как-нибудь и куда-нибудь дойду. Кстати, Петя, завтра похороны Моти, вы не поможете нам с Мишей?
Бледное небо едва заметно красилось на востоке в розовый тон.
— Вот и утро, — проговорила Лидия. — Ну, я пойду теперь.
Петя неожиданно схватил ее руку и прижал к губам.
— Вы торопитесь? — шептал он. — Я обидел вас.
Пыталась отнять руку, но он не выпускал ее из горячих ладоней.
Наконец, словно ожегся, резко отбросил руку.
— Не доверяете мне?
— Вы опять за свое.
— Да, шуточками не отделаетесь.
— Вы, Петя, по-видимому, решили вывести меня из терпения. Вы в самом деле придаете значение моему вопросу?
Они оба, не мигая, несколько мгновений смотрели в глаза друг другу.
— Ничего не могу вам ответить, — сказал он.
— Прощайте. Я пошла.
Лидия быстро зашагала по уже наметившейся тропинке. Вдогонку ей раздалось:
— До свидания!
25
В полутемном бараке к запоздавшей Лидии, лишь только она перешагнула порог, подошла незнакомка в красной косынке.
— Товарищ Лида, — от организации. Познакомимся. Комсомолка Поля, Дело в том, что явился товарищ из оркестра и предложил свои услуги. Я считаю, что можно его допустить. По возможности, похоронам необходимо придать общественное значение.
Лидия взглянула на девушку и мгновенно оценила ее внешность. Небольшого роста, тоненькая, круглолицая, с ямочкой на полных щеках, она казалась совсем юной и нездешней.
— Пусть барабанит, какая разница! — сказал кто-то с нар.
— Если не придут остальные музыканты — отставить, — сказал другой голос.
— Я настаиваю, чтобы музыканта допустить к похоронам, — сказала комсомолка. — Он просит разрешения от имени многих китайцев, которые не могут принять участия в процессии.
Лидия взглянула на Мишку: он должен решить все вопросы, относящиеся к последним минутам близкого ему человека. Мишка кивнул головой.
— Пусть участвует. Тем более организация желает.
Комсомолка прошла в уголок барака, где сидел на большом барабане китаец:
— Можно. Идем!
Китаец в широких ватных штанах, в кофте с разрезами осторожно поднял свой инструмент, стараясь не громыхнуть и, словно на часы, встал к столу.
— Надо выносить, — наконец сказал кто-то.
В полумраке зашевелились тени, молчаливая суматоха наполнила барак. Тяжелый гроб колыхнулся, поднялся и двинулся к светлому квадрату — двери. Белые полотенца перехлестнули черные пиджаки, туго натянулись и сделались узкими.
В девять часов старатели Нижнего по всему разрезу услышали уханье барабана. Никто не разрешал китайцу играть на своем инструменте, он сам вдруг поднял руку и огласил долину громким ударом. Он бил так, как бьет всегда, аккомпанируя оркестру на вечеринках в харчевнях. Многие, наверное, вообразили, что в какой-нибудь удачливой артели с утра начался кутеж. Небольшая похоронная процессия с гробом впереди миновала поселок, чтобы подняться на кладбище, заложенное пионерами Алдана на крутом склоне Радиосопки. Камни на едва приметной тропе мешали идти ровным шагом. И хорошо, что пришли приглашенные, а то бы некому было отнести Мотьку. Кого оторвешь от деляны в такой благоприятный для промывки день?
На ключе кипела старательская гуща. По серому фону, как бы прорезая его длинными стальными лезвиями, сверкали на солнце струи воды из желобов, сливов и помп. Что бы ни случилось, а жизнь идет своим ходом…
Десяток мамок, пришедших проводить Мотьку, держались тесной кучкой совсем близко к гробу, словно демонстрировали свою солидарность. Многие ушли из бараков со скандалом.