Эрик. (Нервно.) Вы их видите? Легионы…
Рихард. Не смотри.
Эрик. Они приближаются, подходят ближе.
Рихард. Возьми себя в руки.
Маркус. Ты, мой палач? (В сторону рыцаря.)
Рихард. (Узнав голос.) Объявляю себя невиновным.
Маркус. «Simplex sigillum veri».
Рихард. Маркус…
Эрик. Вы двое — знакомы?
Маркус. О, да. (С сожалением.) Правда, друг мой?
Рихард. (К Эрику.) Пожалуй, что с детства.
Маркус. (Сухо.) Зря потраченные годы. (В сторону.) Я никогда его не понимал, по-настоящему…
Рихард. Я не мог поступить иначе. В замке сообщалось, кто и когда, поэтому…
Маркус. (Разъярённо.) Месть слепа, а убийство — величайший грех!
Рихард. Ты сам сказал. (Насмехается.) Но, теперь, — какая разница? Мы обречены, давай остановимся на том, что у каждого присутствует глубинный порок. (Тянется перчаткой.) Из-за тебя крестоносцы разграбили Константинополь! Ты сменил имя, item, — круг общения, но факт есть факт.
Вдали — злобный шёпот и перекличка. Тени указывают на купца и смеются. В зале появляется Мастер, будучи незримым для узников. Он подводит старца в пурпурной одежде к боковому карману, и тот слышит благозвучный восторг. В жутком исступлении, он хватается за сердце и задыхается.
Две тени живо выносят труп и, раскачав пару раз, аккуратно сбрасывают со сцены.
Маркус. (Содрогаясь.) Энрико…
Произнести вслух — требовало чувство собственного достоинства.
Рихард. Не надо. (Продолжает, не замечая.) Как то произошло — я изведал. Постоянные мелочные беседы, с ухищрениями, с полунамёками. Но разве я, жалкий наёмник, имею право вещать о морали… Имею!?
Маркус. Нет, отступись... (Отводя взгляд.) Возможно, мы оба были не правы.
Рихард. Ты! (Вздрагивает.) Довольно с меня твоей змеиной натуры!
Эрик. (Начинает тихо.) Прекратите… (Уверенно.) Я вспомнил!
Маркус. О чём?
Рихард. (К Маркусу.) Видишь ли, бывший друг, он забыл, как попал сюда. Да и ты, видимо, ещё не вспомнил…
Эрик. Существа перед нами... (Стонет.) Но мы здесь не случайно, нас связывает нечто общее. Да, я лично благословлял некоторых рыцарей на поход. (Всматривается в пластины.) Папа разозлился, когда я стал брать у саксов стерлингами за посвящения…
Рихард. Эрик? Ты же Эрик, да?
Эрик. (Словно в тумане.) Так меня зовут.
Рихард. Что ж, позволь я разрешу загадку. Мы — падаль и не достойны ни ада, ни рая. (С надрывом.) Восемьсот лет! Сижу, наедине с однотипными мыслями. Я ненавижу тебя. (Хочет броситься.) Достопочтимый Эрик! В чём виноват — я? Почему я отвечаю за ваши грехи?
Эрик. (Сердито.) Rectus in curia!
Рихард. Ты отправил меня. Сказал, что моя семья нуждается в золоте ромеев.
Эрик. И ты поддался?
Рихард. Чему?
Эрик. Соблазну.
Маркус. Сладкое чувство…
Рихард. (К Маркусу.) Молчи уже.
Эрик. (Опуская голову вниз, — вскрикивает в сторону Рихарда.) Трудно поверить, что ты здесь — целых восемьсот лет!
Маркус. Но, он же — образно?
Рихард. (Вздыхает.) Бесполезно. Я ничего не объясню, я бы сам не поверил. Но пройдёт время — и вы увидите.
Маркус. Предлагаешь ждать?
Вопрос остаётся без ответа.
Сцена третья
Зимний пейзаж. Богатый средневековый городок с вымощенными дорогами. Богач в деловом костюме подсаживается к венецианскому купцу. Приветствуют друг друга. Уходя, первый делает недвусмысленный жест, можно заметить, как он прихрамывает на левую ногу, но ходит — без трости. У купца в руке остаётся рваный мешочек золотых с незнакомой чеканкой.
Тем временем, в театре прибавляется зрителей.
Входит Мастер.
Речь Первая
Лишь раз я знал того, кто смог
преодолеть людскую суть
и, вместе с нею, свой порок
направить на священный путь.
Троих я выбрал снова, — так, —
три испытанья: слово, бой,
идея, — чтоб развеять мрак
над целой пропастью ночной.
Моя мечта о мудреце…
Исполню всё, что скажет мне —
один — оставшийся в конце.
Иль будет он гореть в огне, —
сказав, что истина — война,
что хочет мести за народ;