Кэниц презрительно пожал плечами и потом вынул из того же кармана жилета полученное им несколько минут назад письмо.
– Я думаю, – сказал он, – мои уважаемые коллеги признают, что свидетельство парижского торговца почтовыми марками месье Лемуанье чего-нибудь да стоит?
– Конечно! Лемуанье – общепризнанный авторитет, третейский судья по всем вопросам, связанным с коллекционированием почтовых марок.
– Ну, так вот что пишет мне Лемуанье.
«Милостивый государь! Согласно нашему с вами контракту, я обязан посылать вам отыскиваемые мной редчайшие марки, которых нет еще в вашей великолепной коллекции. Теперь мне представился случай снабдить вас настоящей драгоценностью: в этом письме вы найдете великолепную голубую с золотом марку магараджи Брамапутры. По необъяснимому капризу, магараджа приказал уничтожить гравировальную доску с рисунком этой марки, как только было напечатано всего на всего два экземпляра, предназначенных для пробы».
– Для пробы? – послышалось несколько голосов сразу. Но, Кэниц, тогда ваша марка, с нашей точки зрения, гроша медного не стоит! По нашему уставу…
– Стоп, стоп, господа! – остановил оппонентов «король филателистов». Неужели же вы думаете, будто я не знаю, что наш устав признает только те марки, которые курсировали, как почтовые знаки?! Я был бы слишком наивным, господа! Лучше дослушайте письмо Лемуанье.
– Слушаем!
«Я знаю, – пишет Лемуанье, что вами признаются только бывшие в употреблении образцы марок. Ну, так вот марка, которую я предлагаю вам, вполне удовлетворяет этому условию: магараджа Брамапутры франкировал ею свое официальное письмо на имя вице-короля Индии, что удостоверяется прилагаемым аттестатом канцелярии вице-короля. Продажная стоимость марки под знаком «золото в лазури» двадцать тысяч франков. С почтением – Франсуа Лемуанье».
– Двадцать тысяч? – вскрикнула Бетти Скотт. – Я дам ему тридцать. Я дам пятьдесят тысяч!
– Ему? То-есть Лемуанье? – удивился Кэниц. – Но почему же ему, а не мне, мисс? Ведь вы же слышали, что Лемуанье прислал марку мне? Она моя собственность. И, конечно, извините меня, я продавать ее вовсе не намерен!
Лицо молодой девушки, допустившей грубую ошибку, покраснело.
– Я побеждена, мистер Кэниц! – сказала она глухим голосом. Но мы еще посчитаемся с вами! Вы гордитесь тем, что получили прозвище «короля филателистов». Но вам не долго придется занимать этот трон: я отниму его у вас, и гораздо скорее, чем вы этого ожидаете!
– Вот как? – засмеялся Кэниц. – Значит проигранное вами, мисс Скотт, пари вас ничуть не обескураживает?
– Ничуть! – гордо закинув голову, ответила Бетти. – Ведь вас, мистер Кэниц, спасла, собственно говоря, чистая случайность! Вы были бы побиты, если бы не пришло так вовремя это проклятое письмо Лемуанье!
– «Чуть-чуть» «едва не» в счет не ставятся, мисс.
– Хорошо. Но в другой раз я надеюсь быть удачливее, чем вы!
– Война не на жизнь, а насмерть? – улыбнулся Кэниц.
– Да, – ответила Бетти Скотт.
И, поклонившись общим поклоном всем, покинула помещение клуба филателистов.
– Ей Богу, вполголоса сказал кто-то из членов клуба вслед исчезнувшей «претендентки на трон филателистов», – эта девушка или добьется своей цели и побьет вас, Кэниц, или… Или сломит себе голову! И я подозреваю, что она уже сейчас делает шаги в этом направлении. Я думаю, она первым делом поторопится приобрести вторую марку магараджи брамапутрского, Кэниц, чтобы сравняться с вами, а потом начать погоню и за другими редчайшими марками, чтобы вас обогнать!
– Вздор! – ответил Кэниц. – Если бы вторую марку, о которой действительно упоминает в своем письме Лемуанье, было вообще возможно купить, Лемуанье не замедлил бы, вероятно, приобрести ее за мой счет. Но он об этом ничего не пишет. Значит, эта вторая марка попросту пропала. Бетти Скотт напрасно будет гоняться за ней. Но прекратим этот разговор, господа! Я проголодался и не прочь в честь одержанной победы выпить бокал вина…
Члены клуба покинули кабинет, где разыгралась вышеописанная дуэль на марках, и разбрелись по помещениям клуба, оживленно разговаривая на злобу дня, о крупном проигрыше Бетти Скотт и ее изумительной настойчивости.
Но что же делала в это время сама «побежденная», то есть Бетти Скотт?
Вернемся несколько назад.
В то время, как в кабинете клуба филателистов шли дебаты между Бетти Скотт и Кэницем, в прихожей за маленьким столиком, поставленным в углу, сидели рядышком Джон Кокбэрн, камердинер и фактотум Кэница и мисс Виктория, наперсница Бетти Скотт. Они проводили время в ожидании своих господ, играя в карты. Виктории не везло: она проигрывала одну игру за другой и, наконец, не без досады бросила на стол маленькую золотую монетку, которую Джон Кокбэрн флегматично сунул в свой жилетный карман. В эту минуту из внутренних помещений клуба донесся гул голосов и в прихожей показалась стройная фигура взволнованной своим поражением Бетти Скотт.