Тихий голос матери вернул его в реальность:
— Дорогой, оставь меня наедине с отцом. Хочу попрощаться с ним прежде, чем придут люди.
Он помог ей подняться.
— Я хочу, чтобы ты сказал своей сестре. Приведи ее сюда. Мы останемся с ним, пока ты не подготовишь все для возвращения в Нью-Йорк. — Дороти притянула к себе голову сына и нежно поцеловала.
Фиске с большой неохотой подчинился ее желанию, вышел из комнаты на веранду.
Наступал самый обычный день. Ветер раскачивал верхушки деревьев, сад цвел как ни в чем не бывало, где-то лаяла собака. Казалось невероятным то, что отец теперь уже никогда не выйдет из дома, не похлопает его по плечу, не пошутит и не попросит прокатить его на лодке. Фиске взглянул на часы: прошел всего час с тех пор, как он осторожно подошел к дому, надеясь, что никого не разбудит.
Устало полез в карман за ключами от машины, не найдя их, решил отправиться пешком. Как сообщить Барбаре? Отец обожал ее, у них были такие отношения, какие могут быть только у самых близких людей. Даже замужество Барбары и рождение двух детей не изменили их. Сестра не перенесет смерти отца.
Тревожась все сильнее, Фиске ускорил шаг. Вскоре его взору открылся широкий луг, на краю которого стоял коттедж, окрашенный в белый цвет и густо поросший вьюном. В окне кухни горел свет. Он постучал в стекло.
— Фиске? Что ты здесь делаешь в такой ранний час? — спросила Барбара, открывая дверь. На ней был старый фланелевый халат, а в руках она держала кружку с дымящимся кофе.
Фиске постарался улыбнуться, но ничего не вышло.
— Бабс… отец…
— Ему плохо? Вызвать врача? Что случилось? — сестра беспокойно смотрела на него.
Фиске приложил неимоверные усилия, чтобы сказать спокойным голосом:
— Я думаю, у него был сердечный приступ. Он…
— С ним все в порядке? — перебила Барбара, с ужасом глядя на брата.
— Нет, дорогая, с ним не все в порядке. Он умер.
— Умер? — Она с недоверием уставилась на него. — Нет!..
Фиске взял из ее рук кружку, поставил на подоконник, затем обнял сестру. Она горько заплакала.
Потом они долго сидели молча рядом на маленькой скамеечке у окна, пока на лестнице неожиданно не заскрипели ступени. Это спускался Хэнк. Несмотря на ранний час, полностью одетый, выбритый.
— Каким ветром тебя занесло ни свет ни заря? — обратился он к Фиске.
— Дуглас умер сегодня утром.
Меньше всего Фиске хотел сейчас говорить с Хэнком, выслушивать его лживое сочувствие.
— Ужасно. Как это случилось? Как Дороти? — Хэнк не смотрел на жену, не сделал даже попытки подойти к ней. Глаза его бегали, будто он что-то прикидывал в уме.
— Мы и сами не знаем, вероятно, сердечный приступ, — коротко ответил Фиске, переводя взгляд с него на сестру и стараясь понять, что между ними произошло.
— Ты должен знать: мы разводимся, — сухо объявила Барбара. — Хэнк возвращается на материк.
Фиске замер.
— В такой ситуации я не поеду, — перебил ее Хэнк.
— Поедешь, — холодно ответила она. — У тебя нет причин задерживаться здесь. Отца ты никогда не любил, не будь лицемером.
— Барбара! — Фиске поднялся и укоризненно посмотрел на сестру.
Решительно сложив руки на груди, она почти сердито посмотрела на него.
— Все кончено! Слава Богу, отец теперь этого никогда не узнает. Он бы не перенес развода в семье.
— Я по-прежнему считаю, что имею право остаться, хотя бы ради детей, — заявил Хэнк таким тоном, словно они обсуждали устройство вечеринки.
Фиске тяжело вздохнул и внезапно почувствовал жуткую усталость от бессонной ночи и обрушившихся на него утренних событий. Тем не менее он, взглянув на сестру, моментально принял решение.
— Не знаю, что между вами произошло, но если Барбара не хочет, чтобы ты остался, лучше уезжай, — сказал Фиске твердым голосом.
Хэнк, избегая его взгляда, надел шляпу и вышел, хлопнув дверью. Зазвенело оконное стекло. Вскоре они услышали шум мотора.
— Спасибо, — мягко проговорила Барбара.
— Не за что. — Фиске попробовал улыбнуться. — Ты не хочешь рассказать мне, в чем дело?
— Не сейчас. Надо идти.
— Тем не менее я бы хотел услышать, что здесь произошло.
Она снова начала всхлипывать: