(– Я должен выяснить, – сказал он ей чуть раньше. – Я не могу жить, имея две памяти и не зная наверняка, какие воспоминания реальны, а какие Хагбард просто ввел в мою голову, как мужчина вводит в женщину ребенка. Я должен знать, убивал я всех этих людей или нет!
– Чтобы понять ответ, ты должен находиться в правильном состоянии сознания, – отозвалась она откуда-то издалека.)
ГАРРИ КОЙНША ГАРРИ КОЙНША КОЙНША КОЙНША ГАРРИ ГАРРИ
Кто изменил слова: она или наркотик? Он пытался сохранять спокойствие и продолжал всматриваться в бассейн, как велела она, но мозаичный узор менялся. Вместо двух дельфинов, которые гонялись за хвостами друг друга, напоминая астрологический символ Рыб (и эпохи, которая, по мнению Хагбарда, сейчас заканчивалась), сейчас одна длинная змееподобная тварь пыталась проглотить собственный хвост.
Это я. Многие люди говорили мне, что я тонкий и длинный, как змея.
Внезапно он понял, что таковы и все люди! Я вижу то, о чем говорил Джордж: «Я» преследует самое Себя и пытается им управлять, «Я» пытается Себя проглотить.
Но пока он очарованно вглядывался в водную гладь бассейна, она окрасилась в красный цвет – цвет крови, цвет вины, – и он почувствовал, как эта кровь выходит из берегов и пытается смыть его в кровавое забвение, в бездну нахлынувшей пустоты.
– Он жив, – закричал Гарри. – Господи гребаный Боже!
Мисс Портинари, далекая и спокойная, небрежно помешивала воду, и к этой скручивающейся спирали медленно возвращался аквамариновый цвет. Гарри почувствовал сильное смущение, это была всего лишь галлюцинация, и пробормотал: «Извините за выражение, мэм».
– Не извиняйся, – резко ответила она. – Самые важные истины всегда поначалу кажутся кощунственными и оскорбительными. Вот почему любой великий новатор всегда гоним. Несведущему даже святые дары кажутся кощунством. Непробужденный считает святое причастие облагороженным каннибализмом. Когда Папа целует стопы мирян, кое-кто считает его старым фут-фетишистом. Ритуалы Пана напоминают простонародные оргии. Обдумай то, что ты сказал. Поскольку в твоей фразе было пять слов, что соответствует Закону Пятерки, она имеет особое значение.
«Странная это компания, но они много чего знают», – напомнил себе Гарри. Он пристально вглядывался в голубую спираль и мысленно повторял: «Он жив, Господи гребаный Боже, он жив…»
Над бассейном поднялся Иисус с лицом ястреба, странным образом похожий на Хагбарда.
– Это мое бодхи, – показал он.
Гарри обернулся и увидел Будду, сидевшего под деревом бодхи.
– Тат ТВам Аси[71], – сказал он, и падающие с дерева листья превратились в миллионы телевизоров, на экранах которых шел один и то же фильм с Лорелом и Харди.
– Теперь полюбуйся, что ты заставил меня сделать, – говорил Харди. В предыдущей инкарнации Гарри увидел себя центурионом, Семпером Кунием Лингусом, забивавшим гвозди в крест.
– Пойми, – говорил он Иисусу, – лично я к тебе ничего не имею. Я просто выполняю приказы.
– Я тоже, – отвечал ему Иисус. – Приказы моего Отца. А разве так живут не все?
– Смотри в бассейн, – повторяла мисс Портинари. – Просто смотри.
Все это напоминало китайские резные коробочки, вложенные одна в другую; но лучшим из этих вложений была сама мисс Мао Цзуси. Мы полулежали в ее скромной, но изящной комнате на Западной восемьдесят седьмой стрит, по очереди затягиваясь косячком, и сравнивали множественную природу наших личностей. Мы расположились нагишом на коврике из медвежьей шкуры, и сон стал явью, ибо она была моим идеалом женщины.
– Сначала, Тобиас, я попала в А.\А.\, – рассказывала она. – Меня завербовали на собрании бахаистов. Понимаешь, в поисках потенциальных кандидатов они засылали вербовщиков во все мистические группы, от Субуда до сайентологии. Потом на меня вышла военно-морская разведка, и я сообщала им о том, чем занимается А.-.А… Впрочем, я не такая гибкая, как ты, и привыкла сохранять верность принципам. Поэтому гораздо больше я рассказывала А л Ал о том, что узнала от военно-морской разведки. Я целиком и полностью доверяла А л А л. Пока не встретила Его.
– Кстати, – сказал я, ощущая укол ревности от того, с каким обожанием она произнесла слово «Его», словно Он был богом. – Если он скоро должен прийти, не лучше ли нам встать и одеться?
– Если хочешь быть мещанином, – сказала она. Пока мы одевались, я кое-что вспомнил.
– Между прочим, – небрежно произнес я, – на кого ты работаешь, шпионя за Мамой Сутрой, – на А л А л, военно-морскую разведку или на Него!
– На всех троих. – Она начинала натягивать на себя трусики, и я неожиданно для себя сказал:
– Подожди.
Я присел на колени и напоследок поцеловал ее киску.
– За прекраснейшую китайскую коробочку, которую я открыл во всем этом ларце, – галантно произнес я.
Это была моя иллюминатская выучка; как агент ФБР, я стыдился подобных извращенных действий.
Мы оделись и она наполняла бокалы вином (легким немецким марочным вином, естественно, из Баварии), когда раздался стук в дверь.
Мисс Мао в своем облегающем китайском наряде скользнула к двери и тихо сказала:
– Слава Эриде.
– Да здравствует Дискордия, – послышался голос из-за двери. Она открыла замок, и в дверь вошел низенький толстяк. В первый момент я очень удивился: он вовсе не походил на того суперинтеллектуала и супергероя, о котором она рассказывала.
– Хагбард прийти не смог, – коротко сообщил он. – Я буду вести переговоры по продаже и инициирую вас, – он бросил на меня взгляд, – в Легион Динамического Раздора, если вы действительно готовы, как говорит мисс Мао, бороться со всеми правительствами на Земле и иллюминатами в придачу.
– Я готов, – пылко заверил я. – Я устал быть марионеткой, которую дергают за четыре нитки. (На самом деле я отдавал себе отчет, что просто хотел пятой нитки.)
– Прекрасно, – сказал он. – Давай пять, – и протянул мне руку. После церемонного рукопожатия он представился: – Епископос Джим Картрайт из Мэд-догской Клики.
– Тобиас Найт, – отрекомендовался и я. – ФБР, ЦРУ, А..А., и Иллюминаты.
Он прищурился:
– Я встречал двойных и даже тройных агентов, но ты – первый четверной агент в моей практике. По Закону Пятерок это, наверное, было неизбежно. Добро пожаловать на пятую арену древнейшего в мире цирка. Готовься к Смерти и Возрождению.
ГОСПОДИ ГРЕБАНЫЙ БОЖЕ, ОН ЖИВ…
Приложения
(весьма поучительные)
ВЕЛИКИЙ ПАПА: Истинна ли Эрида?
МАЛАКЛИПС МЛАДШИЙ: Все истинно.
ВП: Даже ложные представления?
МАЛ– 2: Даже ложные представления истинны.
ВП: Как это может быть?
МАЛ– 2: Не знаю, чувак, не я это сделал.
Примечание: Изначально было 22 приложения, которые объясняли все тайны иллюминатов. Восемь приложений были сокращены из-за дефицита бумаги. Их напечатают на Небесах.
Приложение Заин
Собственность и привилегия
Собственность – это воровство.
Собственность – это свобода.
Собственность невозможна.
Непротиворечивость – это суеверие узколобых.
Прудон, нагромождая такие противоречия, не просто проявлял себя настоящим французом; он пытался показать, что абстракция «собственность» охватывает множество явлений, среди которых есть и полезные, и вредные. Давайте воспользуемся методом семантиков и исследуем прудоновскую триаду, пометив для ясности каждый ее член подстрочным индексом.
Утверждение «Собственность – это воровство» означает, что собственность, созданная на основании искусственных законов феодальных, капиталистических и других авторитарных обществ, основана на вооруженном ограблении. Например, земельные титулы – это яркие примеры собственности; в первых земельных сделках роль денег играли мечи и копья.