Поэтому рационалисты, сплошь пуритане, никогда не задумывались о том факте, что неверие в магию встречается только в пуританских обществах. Это объясняется очень просто: пуритане не способны понять, в чем же заключается самая суть магии. Осмелимся даже с уверенностью утверждать, что только у тех, кто познал истинную любовь, в классическом альбигойском или трубадурском смысле этого выражения, есть шанс понять хотя бы простейшие разъяснения таинств (В этой книге несколько раз заявлялось об этом с предельной ясностью, но многие читатели по-прежнему интересуются, о чем мы не договариваем.).
Например, глаз в треугольнике изначально не был символом христианской Троицы, как полагают простаки, – если только сама христианская Троица не была визуальным (или вербальным) расширением, развитием и уточнением его более древнего значения. И этот символ ни в коем случае не олицетворял глаз Осириса и тем более глаз Гора, как считают некоторые; его, например, почитали в секте Као Дай во Вьетнаме, где никогда не слышали ни об Осирисе, ни о Горе. Значение глаза можно довольно легко понять, медитируя на пятнадцатом козыре Таро («Дьявол»), который на Древе Жизни соответствует еврейской букве айн («глаз»). Читатель, который понимает, что «Дьявол» – это лишь более поздний вариант Великого Бога Пана, уже разгадал тайну глаза, а треугольник имеет свое обычное значение. Вместе они символизируют слияние Йод-Отца, с Хе-
Матерью, как в Йод-Хе-Вау-Хе, священном непроизносимом имени Бога. В результате их слияния появляется Bay, Святой Дух, а конечное Хе – это божественный экстаз, который возникает в результате слияния. Можно даже предположить, что тот, кто рассматривает такую версию тождественности Пана, Дьявола, Великого Отца и Великой Матери, в итоге придет к новому, более полному пониманию самой христианской Троицы, и особенно ее самого загадочного члена, Bay, вечно ускользающего Святого Духа (У этой сущности больше общего с обычным ночным гостем, которого иногда называют «призраком» или «привидением», чем с самого начала замечает непосвященный. См. документально подтвержденные случаи появления полтергейста там, где были подростки.).
Пентаграмма бывает двух видов, но всегда символизирует максимальное расширение границ человеческой психики – мужской человеческой психики в частности. Пентаграмма с одним торчащим вверх рогом, как и следовало ожидать, соответствует «правостороннему пути»; а двурогая пентаграмма – «левостороннему». (Рыцари-тамплиеры весьма искусно вписали голову Бафомета, козлиноголового божества, эквивалентного Пану или Дьяволу, в левостороннюю пентаграмму, чтобы в каждый «рог» пентаграммы попал один из рогов Бафомета.)
Следует заметить, что традиционно зловещая (Подобное соотнесение дьявольского начала и левостороннего пути есть чрезмерное упрощение, предубеждение и суеверие. Вообще можно сказать, что левосторонняя пентаграмма подходит как для призываний, так и для вызываний, правосторонняя же – только для вызываний, и в этом единственное существенное различие. (Предполагается, что читатель воспринимает пентаграмму как исключительно мужской символ.) левосторонняя пентаграмма содержит внутренний пятиугольник, вершина которого направлена вверх, а правосторонняя – внутренний пятиугольник, вершина которого направлена вниз. Это превосходная иллюстрация Закона Противоположностей (См. козыри Таро I и II: «Маг», одна рука которого направлена вверх, а другая вниз, и «Верховная Жрица», восседающая между колоннами Дня и Ночи. (Кроме того, Жрица соответствует еврейской букве гимел («верблюд»), и отчасти это символическое значение можно понять, сравнивая очертания верблюжьей спины и этой буквы.). Пятиугольник в Священном Хао отклонен от перпендикуляра, так что о его вершинах нельзя сказать, что они направлены вертикально вверх или вертикально вниз, – вернее, о них можно сказать, что у них полторы вершины направлены вверх, а полторы вниз (Это делает ее совершенно бесполезной для вызывания оборотней. Однако Священное Хао и предназначено лишь для обучения философии; оно не должно привлекать субъектов с сомнительными наклонностями) – тем самым иллюстрируя Взаимодействие Противоположностей.
Без малейшего предубеждения к левосторонней пентаграмме можно сказать лишь то, что эта форма священного символа в определенном смысле всегда губительна для Святого Духа. Следует помнить, что в большинстве случае метод правосторонней пентаграммы тоже деструктивен, особенно у тех практикующих, которые весьма откровенно осуждены Джойсом в главе 14 «Улисса», – а эта группа, безусловно, в наше время составляет большинство. С учетом экологического кризиса может быть даже разумнее практиковать левосторонний метод, отказавшись от правостороннего, чтобы уравновесить Священные Числа.
Очень мало читателей «Золотой ветви» профессора Фрэзера проникло за завесу его эвфемизма и поняло точный метод, которым воспользовалась Исида для возвращения жизни Осирису, хотя он вполне отчетливо изображен на дошедших до нас древнеегипетских фресках. Те, кто знаком с этой простой техникой воскрешения мертвых (которая, по крайней мере, отчасти проходит успешно во всех случаях и абсолютно успешно – в большинстве), без особого труда разберутся в эзотерических подтекстах Священного Хао – или даосского Инь-Ян, или астрологического знака Рака. Этот метод практически полностью противоположен методу пентаграмм, как правосторонней, так и левосторонней, и можно даже сказать, что в определенном смысле под объектом магической обработки Исиды следует понимать не самого Осириса, а его брата Сета. Во всех без исключения случаях магический или мистический символ относится к одной из очень немногих разновидностей (Согласно одному из классических списков, их не более семидесяти.) одного и того же весьма особого ряда человеческих жертвоприношений; и такая жертва не может быть частичной – чтобы оказаться эффективной, она должна завершиться смертью. Дословность мышления Зауре в романе заставила их стать угрозой жизни на Земле; читателю следует иметь это в виду. Принести такую жертву не просто. Особая разновидность трусости, за три столетия охватившая все англо-саксонские страны, заставляет большинство тех, кто стремится к успеху в этой области, останавливаться на пороге смерти жертвы. Но все, что не дотягивает до смерти – то есть полного забвения, – попросту не работает (Маг должен всегда полностью отождествляться с жертвой и максимально разделять ее судорожную агонию. Позиция отстраненности, когда маг стоит в сторонке и наблюдает агонию, словно театральное зрелище, или попытки интеллектуального осмысления происходящего в моменты, когда меч совершает свою отвратительную, но необходимую работу, так же как чувствительность, ощущение вины или отвращения, порождает то самое двоемыслие, от которого столь темпераментно предостерегает Хагбард в брошюре «Не свисти, когда писаешь». В каком-то смысле умирает только разум). (Можно найти больше ясности по поводу этого важного момента в поэзии Джона Донна, чем в большинстве трактатов, якобы объясняющих тайны магии.)
Символизм свастики довольно неплохо объясняется в книге Вильгельма Райха «Массовая психология фашизма».
Уроборос, или змей, кусающий себя за хвост, считается основной эмблемой мессы Святого Духа (См.: Израэль Регарди. Древо Жизни.). Римско-католический символизм Святого Сердца поразительно очевиден, особенно для читателей Фрэзера и Пэйн-Найта. По существу, тот же смысл передает традиционный карикатурный Купидон, чья стрела поражает красное пульсирующее сердце. Это фундаментальный смысл умирающего и воскресающего бога. Отождествление Христа с пеликаном, протыкающим клювом собственное сердце (чтобы выкормить птенцов), – вариация на ту же тему. Мы повторяем: только потому, что семейка Зауре столь неверно толковала эти простые символы, они стали жестокими и садистскими.