Джонас промолчал. Он не испытывал ни малейшего желания раскрывать Верити душу таких подонков, как Кинкейд. Зачем ей знать, что Джонасу частенько приходилось встречать мужчин, буквально сходящих с ума от страсти, но уже через пять или десять лет после ее успешного удовлетворения начисто забывавших не только лицо некогда боготворимой женщины, но даже само полученное от нее удовольствие…
— Отведай овощного паштетика, — приказал он, намазывая треугольный тост аппетитной зеленой массой.
Верити встревоженно посмотрела на нею и уже приготовилась было что-то сказать, но Джонас ловко сунул ей в зубы тост. Легче просто заткнуть ей рот, чем отвечать на тысячи детских вопросов!
— Кейтлин только что заметила Кинкейда, — с набитым ртом пробурчала Верити. — Посмотри на нее. Она вся напряглась, как натянутая тетива.
— Успокойся. В конце концов это ее шоу.
— Я боюсь, Джонас!
— Поздравляю, ты выбрала самое удачное время для страхов! Что-то ты не сильно испугалась, когда я предлагал тебе собрать вещи и уехать!
— Я боюсь не за себя, а за Кейтлин! Мне-то чего бояться?
— Откуда я знаю? — огрызнулся он, прислушиваясь к громким голосам всех своих древних инстинктов. — Спешу тебя утешить — я чувствую себя ничуть не лучше. Здесь что-то затевается, помяни мое слово, — изрек Джонас, глядя, как Кинкейд лениво пробирается сквозь густую толпу к хозяйке дома. Вот Кейтлин холодно поздоровалась с ним, и Джонас с облегчением увидел, что Кинкейд не узнал ее Вежливо представив нового гостя, художница равнодушно повернулась к нему спиной, но, казалось, Дэмона ничуть не смутил подобный прием.
— Кажется, она собиралась вести себя совсем иначе, — неожиданно резко заметила Верити.
— Все возможно, — остановил ее Джонас. — Наверное, твоя Кейтлин просто вдруг поняла, что сильно недооценила своего противника. Что ж, не она первая, не она последняя.
Верити недовольно прикусила нижнюю губку:
— Вот теперь ты действительно напугал меня. А вдруг Кинкейд заподозрит неладное?
— Если у Кинкейда появится хоть малейшее подозрение, держу пари, план Кейтлин полетит ко всем чертям! И ее жизнь, кстати, тоже повиснет на волоске.
— Джонас!
Не обращая внимания на испуганный крик Верити, Джонас во все глаза смотрел на Кинкейда. Тот шествовал по зале с царственной небрежностью, раздавая приветствия знакомым и сдержанно представляясь остальным.
Да, этот человек знает, как держать себя в высшем обществе! Новый Борджиа, прекрасно сознающий свое могущество… Если Кинкейд и впрямь догадается о планах художницы, то ей несдобровать.
— Верити, мне кажется, Кинкейд что-то пронюхал.
Он слишком силен, чтобы подставляться за здорово живешь. Твоя Кейтлин просто дура.
— Джонас, мы должны что-то сделать?
— Что же?
Верити решительно схватила его за рукав:
— Я не знаю. Думаю, с Кейтлин говорить бесполезно, она просто одержима своим блестящим планом.
— В таком случае нам остается только ждать развязки и быть рядом, если Кинкейд задумает выкинуть что-нибудь скверное.
Время неуклонно приближалось к полуночи. В пестрой толпе было совсем нетрудно избегать нежелательной встречи.
И все-таки Кинкейд увидел их:
— А, вот и вы! Мое почтение, мисс Эймс, приветствую вас, Куаррел. Значит, вы тоже приглашены? — весело спросил Кинкейд и уверенно двинулся к ним как к старым знакомым, прихватив парочку канапе с буфетного столика. — Очень милый вечерок, не находите? Вот только слишком многое разрушает иллюзию, напоминая о нашем прагматичном веке. Вот, скажем, еда — типичная кухня нашего столетия!
— Вы глубоко заблуждаетесь, — немедленно возразила Верити. — Большая часть этих блюд сделала бы честь любому хорошему столу шестнадцатого века. В ту эпоху тоже готовили и яйца, и мясо, и всевозможные паштеты. Неужели вы не знаете, что современная кулинария многим обязана искусным поварам Ренессанса? Конечно, здесь вы не найдете знаменитого пирога, начиненного живыми птицами, соленых свиных языков и вареных телячьих ножек, но надо же делать поправку на сегодняшние вкусы! Джонас, что ты молчишь? Скажи, я права или нет?
Джонас невольно поморщился, услышав в голосе Верити плохо скрытую враждебность. Черт возьми, его возлюбленная никогда не была хорошей актрисой! Теперь она считает Кинкейда гадким насильником и поэтому даже не собирается особо скрывать от него своего осуждения!
Джонасу ничего не оставалось, как только попытаться несколько сгладить прозвучавшую резкость. Не хватало только, чтобы Кинкейд еще больше насторожился!
— Думаю, ты права. Однако не забывай, что перед нынешним поставщиком блюд стояла несоизмеримо более легкая задача. Ему не приходилось заботиться о безопасности.
— О безопасности? — приподнял красивую бровь Кинкейд.
— Во времена Ренессанса пища для больших приемов готовилась под строжайшей охраной, — терпеливо пояснил Джонас. — Все очень боялись быть отравленными.
— Ах да, конечно! — развеселился Кинкейд и взял со столика еще одно канапе. — В те далекие дни жизнь была весьма тяжелой.
— Вот именно. Да, кстати, вы проверили подлинность своего кинжала?
Кинкейд отпил глоток вина из бокала.
— Да. Ваша догадка подтвердилась Меня бессовестно надули. Признаться, мне нелегко было смириться с этой мыслью.
«Охотно верю», — подумал Джонас.
— Надеюсь, вы переговорили с тем, кто продал вам фальшивку? Или с бывшим владельцем кинжала? — помолчав, добавил Джонас. Он и сам недоумевал, зачем задал последний вопрос. Просто не смог удержаться. Поймав пристальный взгляд Верити, Джонас понял, что она тоже вспомнила пожилого мужчину, умирающего над блюдом лингуини.
— Этот стилет я купил без посредников, — осторожно ответил Кинкейд. — И это должно послужить мне хорошим уроком. Если бы перед покупкой я обратился к помощи специалиста, это избавило бы меня от мук оскорбленного самолюбия. Представляете, что я пережил, когда вы прямо назвали мой кинжал подделкой! Что же касается бывшего владельца, то, боюсь, с ним мне уже никогда не придется иметь дела. Представляете, этот негодяй скончался несколько лет назад! Он был застрелен вором, вломившимся ночью в его дом — Какой ужас! — вздрогнула Верити, вложив в это восклицание гораздо больше непосредственного чувства, чем того требовали обстоятельства. — Несчастный был вашим другом?
— Всего лишь деловым партнером.
— А что же полиция? — не унималась Верити. — Удалось задержать убийцу?
— Я не интересовался этим вопросом, — отрезал Кинкейд и быстро перевел беседу в другое русло. — Итак, наша таинственная нелюдимая художница наконец решилась встретиться с поклонниками своего таланта. Отдаю должное ее вкусу. Роскошная женщина!
Жаль, что ее портят этот шрам и изуродованная нога.
— Она пострадала от несчастного случая, — злобно прошипела Верити. — Счастье, что она вообще осталась в живых!
— Вот как? — переспросил Кинкейд, разглядывая Кейтлин, стоявшую в глубине комнаты.
Джонасу впервые захотелось собственными руками придушить свою возлюбленную. Вместо этого он нежно обвил ее талию и больно ущипнул за бок. Верити захлопала ресницами и укоризненно подняла глаза. Джонас свирепо покачал головой, и она наконец поняла, в чем дело. Джонас заметил, как Верити досадливо поморщилась. Так ей и надо, пускай хорошенько подумает, прежде чем болтать!
Язык ее — враг ее, особенно когда она чем-то рассержена.
— Вы остаетесь на завтрашний аукцион? — спросил Джонас, желая отвлечь Кинкейда от пристального созерцания Кейтлин.
— Да. Не могу сказать, что мне по душе вся эта нелепая затея с маскарадом, но художникам надо прощать излишнюю эксцентричность. В конце концов все это мелочи по сравнению с перспективой получить последнюю картину Эванджер, — рассеянно заметил Кинкейд. — Ну а вы? Вы тоже остаетесь?
— Мы тоже будем присутствовать на аукционе, но не как покупатели, а как гости Кейтлин, — снова вмешалась Верити.
Джонасу снова пришлось хорошенько щипнуть ее. Зачем давать лишнюю информацию Кинкейду? Ситуация и без того становится слишком щекотливой.