— Это тот парень, что жил в двести четвертом, — сказал Бриз. — Вы мне вот что скажите. Матч по радио передавали в записи?
— Начали передавать в три часа, — ответил Хенч. — И до полпятого примерно, может, позже. Мы выходили где-то в половине четвертого. Вернулись минут через двадцать-тридцать. Не больше.
— Думаю, его убили как раз перед вашим выходом, — ответил Бриз. — Радио должно было заглушить выстрел. Дверь вы не заперли. Или даже оставили открытой.
— Может быть, — устало сказал Хенч. — Ты не помнишь, киска?
Девушка и на этот раз не ответила и не посмотрела на него.
Бриз сказал:
— Вы оставили дверь открытой или запертой. Убийца слышал, как вы выходили. Он вошел в ваш номер, собираясь отделаться от пистолета, увидел раскрытую постель, сунул пистолет под подушку, и там его ждал сюрприз. Он находит другой револьвер и забирает его с собой. Но если он хотел сбыть свой пистолет, то почему не оставил его рядом с трупом? Зачем рисковать и лезть в другой номер? Что за дурость?
Я сидел на диванчике у окна. И тоже внес свою лепту, сказав:
— Предположим, он захлопнул дверь комнаты прежде, чем догадался спрятать пистолет. Предположим, в возбуждении от совершенного убийства он оказался в коридоре с оружием в руке. Он захочет быстро от него избавиться. Дверь в комнату Хенча была открыта, а он слышал, как они выходили…
Бриз коротко взглянул на меня и проворчал:
— Я не говорю, что это невозможно. Я просто рассуждаю. — Он опять повернулся к Хенчу. — Значит, если Ансона застрелили из этого пистолета, нужно отыскать ваш. Пока мы их будем искать, вы и эта дама должны быть у нас под рукой. Это понятно, я думаю?
— Никто не заставит меня отказаться от своих слов, — сказал Хенч.
— Мы можем попробовать, — мягко сказал Бриз. — Но нам, пожалуй, пора трогаться. — Он встал, повернулся к двери, потом оглянулся на девушку: — Ты в порядке, сестренка, или надзирательницу позвать?
Девушка на постели не ответила.
Хенч сказал:
— Мне надо выпить. Очень надо.
— Только не при мне, — сказал Бриз и вышел.
Хенч пересек комнату, сунул в рот горлышко бутылки и отхлебнул. Потом опустил бутылку, посмотрел, сколько осталось, и протянул ее девушке:
— Выпей.
Девушка смотрела в потолок. Она словно не слышала его.
— Оставьте ее, — сказал я. — Это шок.
Хенч допил бутылку, аккуратно поставил ее, взглянул на девушку, отвернулся и уставился в пол.
— Господи, хоть бы вспомнить, — пробормотал он.
В комнату в сопровождении молодого симпатичного полицейского в штатском вернулся Бриз.
— Это лейтенант Спенглер, — сказал он. — Он вас отвезет. Собирайтесь.
Хенч потряс девушку за плечо:
— Поднимайся, малыш. Надо ехать.
Девушка медленно взглянула на него, не поворачивая головы. Потом нескладно, словно собирая себя по частям, встала с постели.
— Паршиво, конечно, малыш, но что поделаешь, — сказал Хенч.
Девушка подняла руку и закусила костяшки пальцев, бесцветно глядя на Хенча. Потом вдруг развернулась и что было силы ударила его по лицу. И выбежала из комнаты.
Хенч не шелохнулся. За дверью были слышны голоса, за окном гудели машины. Хенч пожал плечами, поправил пиджак и бросил долгий взгляд на комнату, словно не надеялся вернуться сюда. Потом вышел, молодой полицейский за ним.
Дверь закрылась. Шум за дверью утих, а мы с Бризом все еще сидели, глядя друг на друга.
11
Скоро ему надоело смотреть на меня, он вытащил из кармана сигару, разорвал целлофановую упаковку, отрезал ножиком кончик и тщательно раскурил, поворачивая сигару в пламени, потом подержал горящую спичку в отставленной руке и, задумчиво глядя в пространство, пососал сигару, пока не убедился, что она горит так, как ему нужно.
Потом он, медленно помахав рукой, погасил спичку и аккуратно положил ее на подоконник. И еще немного посмотрел на меня.
— Дальше будем разбираться с вами, — сказал он.
— Отлично, — сказал я.
— Я так не думаю, — сказал он. — Но никуда не денешься. И не потому, что я вдруг проникся к вам любовью. Просто я так работаю. Все по порядку. Все разумно. Все спокойно. Не как эта девица. Такие, как она, всю жизнь рискуют нарваться на неприятности, а когда что-нибудь случается, то виноват первый попавшийся парень, которому можно расцарапать морду.
— Он ее ударил пару раз, — сказал я. — Любить она его за это больше не стала.
— Я вижу, — сказал Бриз, — что вы глубоко знаете женщин.