— Они нас догонят! — крикнула на бегу Тонька. — Я больше не могу… У меня в боку колет!
— Держись! — Санчо посмотрел на Максима. — Нужно заманить их на гауптвахту… Ну, в ту комнату с костями! Там дверь — танком не вышибешь. И запирается изнутри. Ничего они с нами сделать не смогут!
— Верно! — согласился Макс. — Это ещё два уровня вниз. Держись, Антонина! Недолго осталось!
— Это уж точно…
Вниз, перепрыгивая через лестничные ступеньки… По коридору, прямо, никуда не сворачивая… За спиной — грязная ругань и угрозы, впереди — темнота и неизвестность. Только бы не сбиться с пути, только бы не ошибиться дверью!..
Они заскочили в тёмную комнату и все втроём навалились на металлическую дверь. Она тяжело, со скрипом, захлопнулась. Санчо щёлкнул задвижкой и привалился к стене, стараясь отдышаться.
— Вот и всё, — сказал он, чтобы успокоить Тоньку. — Вот и кончена катавасия…
Тонька ничего не ответила. Она молча смотрела в угол, где в луче фонарика белели чьи-то обглоданные кости.
— Это собака, — сказал Макс. — Или коза. Заблудилась и… Не человек — Он нервно дёрнул себя за ухо и с сомнением добавил: — Наверное.
В дверь забарабанили. Затем последовали глухие удары: бандиты пытались выломать дверь, но та даже не дрогнула. Послышалась глухая возня, потом раздался сладкий голос Карабаса:
— Ребятки! Вы здесь?
Рыцари затаили дыхание. Только сейчас они поняли, что сами себя загнали в ловушку. Четыре стены, на одной из них решётка вентиляционного люка. Короче, выход из гауптвахты был только один — через дверь, за которой находились бандиты. Вот если бы Карабас решил, что это не комната, а боковой коридор…
— Я знаю, что вы здесь! Это оружейная комната, и выход из неё только один. Верно?..
— Ведь у нас тоже карта есть. Правда, начерченная от руки, с вашей картой её не сравнить… Попались, ребятки! Так что выходите. Мы ничего вам не сделаем.
Молчать больше не было смысла. Бандиты знали, что рыцари застряли в капкане и получить карту — это для них вопрос времени. Но пока дверь заперта, в комнату никто не войдёт, а сломать дверь бандитам будет очень непросто.
— Не выйдем! — крикнул Санчо. — Знаем мы ваши штучки… Всё вы врёте!
— Как тебе не стыдно! — возмутился Карабас. — Мы никогда не врём! В смысле, не лжём!
— Вы убили Бориса Устиновича!
— Да. Признаюсь, наших рук дело. Но ведь мы честно предупредили этого верзилу, что убьём, если он не отдаст нам карту. Он не отдал, мы и того… Не хотелось, ох как нам не хотелось этого делать, но слово-то держать нужно. Так что выходите и ничего не бойтесь. Уверен, мы сумеем с вами договориться.
— Нет уж, — твёрдо ответил Санчо. — Мы лучше здесь посидим.
— Вы умрёте от голода и жажды, — сокрушённо сказал Карабас. — Это так мучительно! Ваши родители очень расстроятся… Хотите к родителям? Выходите.
Карабас бил в самое больное место. Даже Тонька всхлипнула, подумав о бабушке: для кого она будет теперь закатывать малиновое варенье?!..
— Ни за что не выйдем! — заявил Санчо. — И карту вам не отдадим. Лучше умрём… — Он покосился на Тоньку. — Умрём, хохоча вам в лицо.
За дверью послышалось тихое перешёптывание, потом Карабас сказал, что никогда не встречал таких мужественных рыцарей.
— Ничего не поделаешь! — вздохнул он. — Мы проиграли и честно это признаём. Ваше знамя мы оставляем на полу рядом с дверью, а сами уходим. Прощайте! Очень надеюсь, что мы с вами никогда больше не встретимся.
За дверью послышался звук удаляющихся шагов. Потом наступила тишина.
— Ушли, — удивлённо сказал Макс. — Ну дела!.. Открывай задвижку!
— Подожди! — крикнул Санчо. — Давай лучше попробуем пролезть в вентиляционный люк!
Но было уже поздно — Максим щёлкнул задвижкой, распахнул дверь, и в комнату тут же ввалились бандиты.
— А вот и мы, — расхохотался Карабас. — Я ошибся! Мы с вами всё-таки встретились! — Он перестал смеяться, и сразу его лицо сделалось злым и неприятным. — Где карта, щенки?
Рыцари молчали.
— Зяма! — Глаза Карабаса стали ещё злее. — Удавку!
Дядя Гоша вылез из лодки и привязал её к стволу ивы. Потом поправил фуражку и зашагал к лодочной станции. Там уже стояли жёлто-синий «Москвич» следователей и белый фургон медэкспертизы. У причала и вдоль шоссе толпились любопытные дачники, в основном женщины и дети. Дядя Гоша спустился к самому берегу, где фотограф делал снимки, а следователь Воронин, скрестив руки на груди, пристально рассматривал распростёртое на песке тело.