В общем, стал я готовиться, точнее — компилировать то, что уже было готово. Я ущучить этих мытарей собирался ещё с Пряного, получив отчёт от Млада. Законы Корифейства проверил, в смысле, не напринимали ли что-то новое. Но нет, с законами было разумно осторожно и консервативно. Ну а правоприменение, собственно, мне и даст кусок хлеба и чувство глубокого удовлетворения.
Так что, на следующий день, в полдень, попёрся я в городской суд. Причём пешком: располагалось здание с несколькими судьями неподалёку от корифейского палисадника, как и Медвежья Услуга. Лиса пронырливо следовала вдали, типа как не со мной. А у меня был довольно весомый бонус, дарованный корифейством всем владеющим: срочное и безотлагательное рассмотрение обращения судом. Это было как бы «рекламной агиткой» корифейства, ну а сработает в мою пользу. И, к слову, вполне объясняло то, что традиционно поверенными были именно владеющие.
Буркнув на входе стражникам-одарённым «в суд сутяжных дел», я деловито протопал в конец первого этажа: было этих судов пять штук, точнее, пять направлений: сутяжный, убойный и прочие. В каждом по несколько залов и судей, но какой из них будет отдуваться за закон о безотлагательном рассмотрении мне было пофиг.
— Кто вы, уважаемый, по какому делу, — казённо забормотал совершенно сутяжного, соответствующего внешностью месту службы, серый одарённый в сером сюртуке.
— Видом. Потапыч. Дело к суду. Воровство управы у моего почтенства, — отрезал я, изображая занятость.
— Ув… почтенный, — наконец, взглянул на меня, а не разглядывал пол, этот тип. — Вам надлежит подать…
— Указ корифея о «рассмотрении жалоб владеющих судами корифейства тотчас и безотлагательно», — оскалился я. — Не мне, а тебе надлежит мухой бежать, исполнять указ корифея.
— Эммм… — удивлённо вылупился на меня чин.
— Бегом, — расшифровал я. — Или прикончу, каналью, врага корифеева, прямо тут, — деловито помахал я лапой в обороте.
Чин на лапу посмотрел, слегка позеленел (бледнеть с его колёром лица было бы затруднительно). Понял, что или он будет быстро работать, или его будут бить, возможно, даже лапами. Икнул, вскочил, ну и, забавно переваливаясь на тонких ножках, посеменил в недра суда.
— Рррразвели барррдак, — добродушно прорычал я, опираясь на стойку служки.
Пара одарённых-охранников почему-то слегка позеленели и синхронно икнули, на мои мудрые слова не отреагировав. Возможно, у них в судах так принято, зеленеть и икать. Этакий цеховой принцип, которому я точно не буду следовать: я — Потапыч, мне лишнее.
Через четверть часа взъерошенный, всё такой же зелёный служка вернулся: видимо, судьи сутяжных судов, точнее, денежных и связанных с чиновничьей деятельностью, нашли крайнего.
— Пожалуйте за мной, почтенный, — запыхаясь проскрипел служка. — Судья Корифейства Хрым Щелец примет вашу жалобу.
Ну я и потопал. Лиса, в отдалении, за мной. Буркнула перед входом служивым, что со мной, на что я важно кивнул, ну и проникла в зал, извлекая листок и стило.
А вот в зале я не то, чтобы озадачился, но несколько удивился. Хотя фамилия, мог бы и вспомнить. Дело в том, что судьёй был не одарённый и даже не Лидари. А владеющий из вассалов корифейства, причём довольно необычный. Терриантроп-черепаха, с южной оконечности Зиманды. Щелецы, насколько я знал, были немногочисленны, но воевать с ними охотников не находилось. Даже в виде человека непробиваемые, а Щел, их тотемный зверь, был не только запредельно прочным, но имел чертовски длинную шею. И чертовски крепкие челюсти. И имел очень неприятную привычку совершать мгновенные рывки телом и шеей, когда противники собирались вокруг непробиваемого панцыря, чеша в затылках на тему «а что с этой глыбой делать-то?»
Ну да чёрт с ними, с Щелецами и Щелом. Дело в том, что Хрым был замшелый, старый, морщинистый черепах в ритуальных «судейских» шмотках. На которых выделялся не парик, которого не было (а лысый череп деда черепахи задорно отражал проникающее в окно солнце), а оторочка воротника и пелерина были покрыты шерстью. Не уверен, что львиной, но символизировала эта меховая оторочку гриву и «львиное правосудие».
— Крхрхр… — проскрежетал черепах, недовольно зыркая на меня старческими глазами.
— Приветствую, судья Щелец. Я — видом, Михайло Потапыч, старший товарищ в Медвежьем Товариществе, — с этими словами я дошёл до кафедры и брякнул копию ряда, которые договор между мной и Готным.
Тут был ещё один процессуальный момент: суды были состязательными и, в случае чего, мне надо было доказывать каждый чих. Кроме законов корифейства, само собой. Нет, судья вряд ли стал бы требовать доказывать, что трава зелёная, но знать про наше товарищество он не должен, как и организационные особенности.