– Ну-с, молодой человек, приятно было с вами посидеть, картишки пошвырять, пора и честь знать. Давайте рассчитаемся и разойдемся.
– Как рассчитаемся? – произнес побледневший Олег, который надеялся отыграться. – Рано же еще...
– Кому рано, а кому и пора, – ответил Иван Иванович, перестав улыбаться.
Теперь на Олега смотрел совершенно другой человек – жесткий, решительный, волевой и жутковатый.
– Денег, как я понимаю, у вас с собой нет? – произнес он, буравя Олега глазами.
Иванов кивнул, и за его спиной выросли два здоровенных мордоворота с лицами, которыми обычно пестрят страницы криминальной хроники.
– Н-нет, – ответил Олег, только сейчас осознав, во что вляпался.
– Понятно, сам был молодым, деньги в кармане не держались... Давай отойдем в сторонку, поговорим, – бросил он, направляясь к бару.
– Мне соку томатного, а ему... – Иванов обернулся к Олегу, приглашая сделать заказ, – что захочет, я оплачу. С меня как с выигравшего процент...
Олег отказался, в такой ситуации у него даже нектар застрял бы в горле.
– Говорят, ты к нам из дальних стран пожаловал, в гости, так сказать, – вдруг произнес старик, – а ведешь себя нехорошо. Нашим дела перебиваешь, дорожки затаптываешь, жалуются на тебя, не по понятиям живешь... За все платить полагается, сроку тебе три дня даю. Вернешь деньги – живи спокойно, только не забывай проценты отстегивать, а не вернешь...
“Идиот, как рыба на наживку, попался. А еще радовался, что все удачно складывается, деньги пришли, парочку дураков облапошил... Элементарной подставы не учуял... Придурок!” – ругал себя Олег. А что ему оставалось? Необходимо было драпать из столицы, пока руки и ноги целы. Вечером того же дня, проводив Цецилию до дому, прихватив на память о бурной страсти парочку золотых старинных монет из коллекции покойного мужа, – стоматологу монеты были уже ни к чему, а Цецилия и так ни в чем не нуждалась, – Олег, похватав свои вещички, бросился на вокзал. Лететь не решился: не то чтобы не доверял отечественным авиалиниям, просто не хотелось лишний раз светиться.
Иванов наверняка попытается его найти, нужно усложнить ему эту задачу. В том, что Иванов будет его искать, Олег нисколько не сомневался. Он успел навести справки у нужных людей. Иванов в криминальном мире звался Крематорием. О его жестокости ходили легенды, он был фанатом прежних порядков, ортодокс в своем роде. Неукоснительно следил за тем, чтобы все было по понятиям. Крематория боялись все: от крупных тузов до мелких шестерок. В общем, надо делать ноги, пока на них еще можно стоять и бегать.
Олег в мучительных раздумьях изучал расписание поездов. Куда податься? В принципе, ни в каком другом городе у него не было родственников. Олег был круглым сиротой в прямом смысле этого слова. Детский дом, который выпихнул его из родных стен, давно расформирован из-за недостатка финансирования, Олеги перекинули в один приют, затем во второй, третий, дождались совершеннолетия и отпустили на все четыре стороны. Примерно так или в этом роде рассказывал о своем собственном детстве Олег Константинович. Правда это или нет, остается только гадать. Достоверно одно: Олег – круглая сирота, и нигде никто его не ждет.
Все решил его величество Случай – изучая расписание, Олег заметил дородную хорошо одетую женщину. Она приказала носильщику остановиться и ждать ее, подошла к кассе и потребовала билет до какого-то Тулупинска. Олег нуждался в деньгах, а рядом находилась женщина, способная стать его очередным кошельком.
Олег сверился с расписанием: до прихода поезда оставалось сорок минут. Олег попросил у кассирши билет в то же купе. Так он познакомился с Сидоровой, и случилось это сутки назад.
Олег быстро нашел общий язык с соседкой – приятной и денежной дамой. Рассказал трогательную историю о лишениях и мучениях, представился коммерсантом, едущим в Тулупинск для налаживания бизнеса. Несколько намеков на то, что одинок и терпеть не может современных девиц, что сердцу милее и ближе дамы зрелого возраста. Только они любят бескорыстно и страстно, опытны в сексе и чем-то напоминают маму, которой так не хватало в детстве. Бутылка шампанского, демонстрация мужественного профиля, молодого загорелого накачанного тела, и Сидорова сдалась, даже не успев занять оборону. Ей в голову не пришло, что этот приятный, воспитанный, хорошенький, стеснительный молодой человек искусно обвел ее, даму опытную, вокруг пальца, заставил думать, будто она подчиняется собственным прихотям.
И вот теперь предстоит раскрутить эту тетку до денежно-баксового финала. Олегу необходима путевка в “высший” свет города Тулупинска, наличность и парочка-тройка богатеньких дурачков, чтобы пополнить кубышку. Олег Константинович – мастер своего дела, последний, так сказать, из джентльменов мошенничества и ловкачества. У него собственный кодекс чести, неписаных правил и обязанностей. Парамонова занимали исключительно те, кто нажил богатство неправедным путем, а также простачки, обладавшие кругленькими суммами. Первых Олег наказывал, экспроприируя награбленное. Вторых – учил не попадаться на удочку мошенников. Парамонов с брезгливостью относился ко всякого рода гопникам, грабителям с большой дороги, работавшим по принципу: сила есть – ума не надо. В мошенничестве он предпочитал оригинальность, нестандартность, некую фееричность. Олег Константинович считал, что мошенничество должно носить интеллектуальный характер. И последнее – Парамонов обычно оставлял своим жертвам что-нибудь взамен: воспоминание о бурном романе, небольшую безделушку, акции на участок где-нибудь на поверхности Луны или что-то в этом роде.
Поэтому ему придется расплатиться с госпожой Сидоровой по полной программе или хотя бы создать иллюзию выполненного долга/ Олег вздохнул и снова плеснул в бокал. Прислушался. Наталья Александровна что-то тихо напевала в своей комнате. Парамонов приоткрыл дверь в коридор, слова стали доноситься отчетливее... “Зайка моя, я твой тазик...”
Олег вышел в коридор и остановился у спальни Сидоровой, осторожно постучал. Пение смолкло, за дверью что-то с грохотом упало на пол, свет погас, затем снова загорелся. Олег терпеливо ждал разрешения войти.
– Кто там? – спросила хозяйка таким тоном, будто не догадывалась, кто стоит за дверью.
– Наталья Александровна, это... я... Олег. Можно войти...
– Минутку, я не одета, сейчас накину что-нибудь, – произнесла она томным голосом.
Дверь перед Олегом распахнулась, на пороге стояла Сидорова в прозрачном пеньюаре, отделанном черными кружевами. Монументальные формы хозяйки так и норовили выскользнуть из халатика, но хозяйку это ничуть не смущало.
– Наталья Александровна, не могу заснуть на новом месте, одиноко как-то, опять вспомнил детство, маму... – произнес Олег, старательно отводя глаза от колышущегося перед его носом бюста. – Извините, я помешал вам, пойду, простите... – Олег отступил на шаг.
– Нет, я не сплю! – поспешно воскликнула она. – Хотите выпить? У меня такая настойка есть, готовила по собственному рецепту. Рюмочку выпьешь – и на душе так хорошо становится... На травках и ягодах, чисто для здоровья, против бессонницы помогает, от простуды... Лекарство. – Не дожидаясь ответа, Сидорова подошла к шкафчику, достала бутылку и разлила по бокалам, стоящим на маленьком столике возле огромной кушетки, застеленной тканью под леопарда.
– Расскажи мне о СВОИХ ЖЕНЩИНАХ, – предложила она, подталкивая Олега к кушетке. – Наверняка у тебя была хоть одна... – Наталья Александровна развалилась на кушетке, так что полы ее пеньюара разошлись, явив взору Олега громадное колено и ножку, густо поросшую волосами.
Олег покорно сел рядом с мадам Сидоровой, взял бокал из ее рук, старательно изображая крайнюю степень смущения.