– Здорово, Толстый, опять промышляешь на нашей территории? – спросил один, самый накачанный – видимо, главный.
– Здрасте, – стягивая шляпу, ответил Телепузик.
Скелет молча кивнул, стараясь прикрыть своей тощей спиной коробку с призами.
– Мы это... у Жорика... старушка-мама в больнице, нам на передачку... на операцию... Мы заплатим!
Главный бычок повернулся к толпе и зычным голосом скомандовал:
– Расходитесь, граждане, кина не будет! Механик сейчас кони двинет, – загоготал он, второй бычок подхватил шутку.
Толпа испуганно бросилась врассыпную, оставив Телепузика и Скелета с братками решать территориальные проблемы. Милиционеры, доселе маячившие на горизонте, испарились словно по мановению волшебной палочки. Олег не двинулся с места, но активных действий предпринимать пока не собирался, терпеливо ожидая исхода поединка.
Он стоял у витрины соседнего ларька и сосредоточенно рассматривал памперсы, сравнивая достоинства и недостатки конкурирующих фирм-изготовителей. Со своего наблюдательного поста Олег хорошо видел и слышал происходящее.
Толстый, пыхтя как паровоз, пытался откупиться от хозяев территории, то и дело снимал шляпу, промокая потную лысину огромным клетчатым платком.
– Кондрат, Кондрат, мы... это... заплатим, обязательно. У нас сейчас денег нет, мы только для пробы – пойдет или не пойдет, чисто символически...
Пока толстый оправдывался, худой, скрытый широкой спиной подельника, пытался незаметно перепрятать полученные купюры.
Кондрат, “увлеченный” беседой, не заметил этих манипуляций.
– Хватит мне лапшу на уши вешать, я тебе не тостер, нечего меня гренками грузить! – перебил он толстого. – Чтоб ноги вашей на территории не было. Ящик с вашим барахлом и деньги я конфискую в качестве компенсации. Понятно?
Мука отразилась на лице толстого: выбор между собственной шкурой и заработанными деньгами давался нелегко. Однако разум взял верх над чувствами. Толстый со вздохом обреченно кивнул головой и отступил в сторону, увлекая за собой подельника. Шестерки Кондрата не спеша, вразвалочку, двинулись к ящику, а Толстый со Скелетом, отступив еще на пару шагов, развернулись и кинулись бежать со всех ног. Шестерки только заглядывали в огромный картонный ящик, а парочка уже скрылась из здания вокзала.
Олег, собравшийся было за ними, притормозил: его несколько удивил последний маневр аферистов, вернее, скорость их исчезновения. Ему стало любопытно, и он решил посмотреть, что будет дальше. И не пожалел. Качки принялись потрошить ящик, его содержимое оказалось весьма и весьма интересным. В полном до краев ящике не было ничего ценного – всякое барахло: десяток резиновых шариков, парочка упаковок изделия номер 1 отечественной резиновой промышленности, детские носочки ядовито-оранжевого цвета, стопка старых журналов “Пчеловодство”, пластмассовая терка, с десяток целлулоидных пупсов по рублю за штуку, десять небольших коробочек из-под плееров, наушников, фенов и прочей мелкой бытовой техники.
В каждой коробочке лежала половинка кирпича, тщательно завернутая в упаковочную бумагу. Это зрелище подействовало на Кондрата, как красная тряпка на быка, глаза его налились кровью, он начал выкрикивать угрозы, долбить ногами пустой ящик, разлетевшиеся по полу коробки. Пнул одну со всего маху и тут же шлепнулся на пол, завыв от боли. Кирпич выскользнул из коробки и шлепнулся рядом с ним, больно стукнув по колену. Это было последней каплей, переполнившей чашу терпения бандита.
– Убью гадов, в бетон закатаю, в морозильник посажу, сырое мясо жрать заставлю, сморкало отстрелю, – рычал и вопил он, пытаясь достать из кармана пиджака ствол. Братки повисли на нем, стараясь удержать.
“Соло” Кондрата не осталось без внимания. Часть вокзала, где проходили показательные выступления, вмиг опустела, испуганные ожидающие и провожающие поспешно покинули здание вокзала, не желая становиться жертвами шальной пули бандитской разборки.
Парамонов не торопился покинуть свой наблюдательный пост. От шальной пули он был скрыт стеной ларька, а светиться сейчас перед бандитом не было никакого смысла. К тому же, Олег хотел убедиться в своей догадке – милиция вокзала кормилась из рук Кондрата. Если это так, то никаких пугательно-карательных мер применено к нему не будет. Скорее обойдется увещевательно-просительными. Так и случилось. Минут через пять к Кондрату приблизился милиционер и что-то тихо начал говорить. Кондрат смачно выругался, но орать прекратил, шестерки помогли ему подняться с пола, отряхнули и отвели в сторону.
“Так, если у него берут взятки, значит, и у меня возьмут. Своих в органах иметь не помешает”, – подумал Олег, проворачивая в голове будущие махинации.
– А парочка эта мне пригодится, молодцы, – произнес он вслух, вспомнив про Толстого и Скелета, – хорошо подготовились к афере.
Оставалось только разыскать их, и можно начинать действовать. Олег взглянул на часы и присвистнул – он безнадежно опаздывал к ужину. Если Сидорова проснулась, придется как-то объяснять свое столь длительное отсутствие в незнакомом городе.
Олег двинулся к расписанию пригородных поездов. Последняя электричка на Заполяновку ушла пятнадцать минут назад. Вот черт! Придется ловить такси. Этот вариант не очень его устраивал: насколько он помнил, таксисты не жаловали этот райончик. Ну ничего, можно пообещать два счетчика либо показать удостоверение майора ФСБ или милиции – на выбор. Таких корочек у Олега было припасено на все случаи жизни. Ими в столичных киосках торгуют как сувенирами. Покупаешь такую штуку, вклеиваешь свою фотографию, ставишь печать какого-нибудь общества типа Федерации служебного собаководства – и готово! Все в рамках закона, так как в удостоверении очень мелким шрифтом в самом низу написано, что это – “подарочный, сувенирный экземпляр”. К счастью, обыватели привыкли доверять корочкам этого цвета и не любят читать то, что написано мелким шрифтом, так что можно предъявлять смело. Особенно в захолустье вроде Тулупинска.
Олег направился к стоянке такси. К нему тотчас же подскочили несколько шоферов, наперебой предлагая свои услуги.
– Паедым, брат, давэзу с вэтерком, вах! – размахивал руками “брат” родом с Кавказа.
– Братан, ты на мою тачку посмотри, как раз для солидного клиента, – встрял другой шофер, указывая на отполированную иномарку.
– Мне в Заполяновку, – отозвался Олег на предложения водителей. Те разом поскучнели и разошлись. – Плачу два счетчика, – добавил Парамонов. Водители не отреагировали.
Парамонов огляделся в поисках того, кто отвозил их в Заполяновку с Сидоровой в прошлый раз. Тот дорогу знает – объяснять не придется, в прошлый раз отвозил – отвезет и сейчас. Однако мужичка нигде не было видно – наверное, катал клиентов.
Олег подошел к одному, второму, третьему – безрезультатно, в Заполяновку никто не хотел ехать. Парамонов устроился на скамейке автобусной остановки, достал пачку “Winston” и закурил, раздумывая, как добраться до особнячка Сидоровой. Возле будочки остановки, на расстоянии протянутой руки, стояло недоразумение отечественной автомобильной промышленности – ярко-зеленый “Запорожец”, за рулем восседал бородатый старикан в шапке-ушанке, смахивающий на того самого деда Мазая из детской книжки, который был службой 911 для зайцев, погибающих от наводнения.
– Дед, – поинтересовался Олег, – ты местный?
– Закурить не найдется? – отозвался дед Мазай. Олег достал сигарету и протянул дедку, тот морщинистыми, желтыми от дешевого табака пальцами ловко ухватил сигарету.
– Ишь ты, инпортная, – поцокал языком дед, разглядывая трофей. – Потом побалуюсь, – проговорил он, прибирая сигарету. Мазай пошарил рукой и выловил помятую пачку “Беломора”, – достал беломорину и, сделав три затяжки, ответил на вопрос Олега: – Местный, местный я. Тулупинский.