— В Бога я не верю, нет, а… в чудеса верю. Чудес этих в Непале полным полно, — добавил он.
— А еще какие чудеса Вы видели?
— В Непале, — глаза Владимира Васильевича загадочно блеснули, — нельзя никого убивать, даже крысу, даже муху. Вот я однажды в своем бассейне увидел крысу и убил ее. Тут же, почти немедленно, у меня вспухла щека.
— Щека? — переспросил Селиверстов. — Да.
— А еще, — в глазах его появилась ирония, — один известный писатель (не буду называть его имени) в своей книге осмеял этот обычай непальцев, назвав его допотопным примитивом. Как только эта книга вышла в свет, писатель на своей даче в Подмосковье провалился в туалет и чуть не утонул в дерьме.
— Ужасно как, — соболезнуя, произнес Селиверстов.
Страна эта как бы заколдована…
— Страна эта, не смейтесь, пожалуйста, как бы заколдована, — глаза посла устремились куда-то вдаль, — здесь разрешено творить только доброе, все злые деяния пресекаются чудесным образом.
— Почему так? — спросил Селиверстов.
— Непальцы и тибетцы (а тибетцев здесь очень много) говорят, что причина этого кроется в непальских ступах, которые построены по какому-то очень древнему плану. Говорят, что ступы усиливают добрые мысли людей и уничтожают злые мысли.
— А что это за древний план?
— Я не знаю.
— Выходя из посольства, мы спросили у охранника, где можно поймать такси. Он объяснил, что лучшим ориентиром будет помойка, запах которой мы почувствуем метров за сто. Шагая в указанном направлении, я вспомнил свои частые забавы на эту тему с детьми. Как-то я заметил, что у детей 6-7 лет просыпается страстное желание верить в чудеса; они смотрят на тебя широко раскрытыми глазами и верят во все, какие бы небылицы ты им ни рассказывал. Например, детям можно говорить, что ты, дядя, питаешься на помойке, куда добрые люди выносят еду, чтобы ее кушали бедные люди. Однажды я долго врал 7-летней дочери знаменитой актрисы Башкирии Тансулпан Бабичевой на эту тему. Через несколько дней Тансулпан позвонила мне и, смеясь, сказала:
— Ты что наделал, Эрнст! Моя дочь, оказывается, постоянно носит еду на помойку. Вчера полторта туда утащила.
В те времена я даже сочинил стихотворение про помойку, мимо которой все время ходил на работу. Я и сейчас помню два четверостишья из этого стихотворения:
Когда мы дошли до непальской помойки-ориентира, мы и в самом деле увидели около нее стоянку такси. В помойке копались несколько нищих. Они подняли на нас глаза, и я заметил их сытые, довольные и добрые лица.
В такси, напоминавшем ржавую консервную банку, я, продолжая думать о детях, вспомнил, что в 6-7-летнем возрасте они способны искренне верить в существование динозавров, которые водятся в местном парке. Обычно я «заливал», что бывают злые красные и добрые зеленые динозавры. Только к очень послушному и очень доброму мальчику (или девочке) может прилететь добрый зеленый динозавр, посадить его на свои крылья и унести в чудесную страну Шамбалу.
— А что такое Шамбала? — спрашивали дети.
— Это страна чудес, — отвечал я.
Такси хрюкнуло и сильно завибрировало. Водитель поддал газа. Клубы дыма от плохо сгорающего неэтилированного бензина окутали нас. Что-то заскрежетало и хрустнуло.
— По-моему, мы разваливаемся, — послышался тревожный голос Селиверстова.
— Хоть бы довезла нас эта консервная банка. Темно вокруг.
Такси все-таки довезло нас до гостиницы. Водитель, взяв деньги, добро улыбнулся, похлопал по бамперу своего «автомобиля» и ласково сказал:
— Бери олд кар, бат вери гуд (очень старая машина, но очень хорошая).
В холле гостиницы я обратил внимание на ящик, на котором было написано « Tip bоx». Английское слово «Tip» означает чаевые. Я, конечно же, как и все люди давал и даю чаевые в ресторане или кафе, но я делаю это как бы втихаря, исподлобья смачно поглядывая на официанта. А здесь предлагалось давать чаевые совершенно откровенно, опуская деньги в важно стоящий ящик. На дне ящика лежала сделанная на ксероксе фальшивая 100 — Долларовая бумажка.
— А почему Вы чаевые собираете в ящик, а не даете тихонько в карман? — спросил я одного из работников гостиницы.
— Вы знаете, сэр, — попал в замешательство этот работник, — люди ведь забывают давать чаевые. Вот мы и напоминаем.
— Ну и как?
— Да плохо кладут. Вот в ресторане, напоминать не надо, хорошо дают.
— А официанты с Вами делятся чаевыми?
— Да нет. Говорят, сами берите. Вот мы и стараемся.
— А чаевые, которые собираете в этом ящике, вы делите поровну среди работников гостиницы?
— Нет, директор гостиницы большую часть забирает себе. Он нищим отдает эти деньги.
… ?
— Понимаете, сэр, директор гостиницы ведь тоже будет нищим. — Как?
— Он очень богатый человек, у него много гостиниц.
— Ну и что?
— По непальскому поверью богатые люди в следующей жизни обязательно станут нищими. Директор наш это знает. Он понимает, что нищие люди тоже хотят кушать… рис.
— В вашей стране богатых людей любят?
— Любят, сильно любят.
— Почему? — недоуменно спросил я, зная, что богатеи редко где пользуются всенародной любовью.
— Народ их жалеет, ведь они будут нищими. А еще…. — работник гостиницы задумался.
— Что еще?
— Богатые люди отдают свои деньги на строительство религиозных храмов и непальских ступ. Они, богатые люди, знают, что если они отдадут деньги на это, то в следующей жизни они могут не стать нищими, а будут такими как мы — средним классом.
— Какая у вас зарплата?
— Шесть долларов, иногда восемь.
— В месяц?
— Да.
— Хватает?
— Ну, как сказан, … Зато я не нищий.
— А Вы лично на строительство религиозных храмов деньги жертвуете?
— Да, конечно.
— Но ведь Вам и так, наверное, не хватает…?
— Рис у нас дешевый.
— А мясо Вы едите? — не унимался я.
— Многие непальцы в квартире держат кур. Я тоже дома держу кур. Когда мы режем курицу, то едим мясо.
— Послушайте, в 1996 году, когда я впервые был в Катманду, на узкой улочке меня сверху облили каким-то зеленым вонючим дерьмом. Не было ли это…?
— Это был куриный помет, — работник гостиницы улыбнулся. — Непальцы растворяют куриный помет в воде и выливают из окна на улицу. Я тоже так делаю. А как же по — Другому?
— М… да… А петухи по утрам кукарекают?
— Не только утром, но и днем.
— Значит… и Вы отдаете деньги на строительство храмов, хотя живете по российским меркам весьма небогато, — смутился я.
— Не только я, но и многие нищие отдают свои деньги, если, конечно, они у них появляются.
— Если богатые люди по вашей религии в следующей жизни станут нищими, то кем станут в следующей жизни нищие?
— Богатыми.
— Это точно?
— Точно.
— А религиозные служители, которым Вы жертвуете свои деньги, не воруют их?
— Мало воруют.
Откуда Вы это знаете?
— Так говорят люди, которые работают в храмах.
— Значит, все же воруют?
— Очень мало воруют.
— Почему мало, а не много воруют?