У него хватило присутствия духа нажать на тормоза и перевести мотор на холостой ход. В голове Брайанта помутилось. Он решил, что произошла поломка механизмов, но все оставалось в целости и работало отменно.
Ворвался Баррелл. Он кричал, Марти тоже вопил что-то со своего места у устья шахты. Колокольчик над головой резко звонил, неподалеку яростно надрывался телефон.
Но на суть дела Джеку указал Бабу.
С глазами, расширенными от страха, подрагивая усами, он призывал босса:
— Указатель, мистер Брайант, сэр. Посмотрите на него. — Индус тыкал тонким пальцем в прибор.
Джек метнул взгляд туда же, и цифры как нельзя более ясно сказали ему, что люди опустились на девять тысяч футов.
Девять тысяч.
Чересчур глубоко!
Рабочие заперты в клетях, закрытых снаружи на прочные замки. Их опустили на дно шахты, где естественным образом скапливается вода.
— Они захлебываются! — закричал Баррелл, прыгая на платформу. — Насосы не работают, помнишь?
— Что? — медленно, как в дурмане, переспросил Джек.
— Поднимай их! — завопил откуда ни возьмись взявшийся Пауэлл, от страха белый как бумага.
Вокруг царило знакомое ему столпотворение, но Джек чувствовал себя как во сне. Он был оглушен. Пауэлл оттолкнул его и стал оперировать подъемником. Мгновенно переключив механизмы, он вытащил клеть из воды. Но она пробыла там больше трех минут.
Завыла сирена — на этот раз другая, та, которой страшились все женщины в Полях.
Потом рядом возник Баррелл и прорычал:
— Убирайся отсюда, Джек! Отправляйся куда-нибудь и протрезвись.
— Протрезвиться? — повторил тот, словно не понимая.
— Я чувствовал запах. Надо же быть таким дураком!.. Теперь тебя обвинят!
— О чем ты?
— Убирайся! — Баррел вытолкал его из машинного зала.
Джек хотел огрызнуться, но силы внезапно покинули его. Он уже слышал крики, вопли и знал, что будет дальше.
Ему не дали шанса подумать. Баррелл затолкал его в фургон и дал рабочему-индусу приказание доставить мастера Брайанта домой. Джек хотел что-то сказать, но слова застывали у него в горле.
Перед ним маячил образ отца, мрачно покачивающего головой, недовольного сыном. В фургоне Джек окончательно сдался. Он скорчился и молча глубоко, тяжело дышал. Его эмоциональные плотины прорвались. Из берегов вышла скорбь за людей, в гибели которых он виновен, за Неда и Айрис, за Канакаммал, за позор, в котором предстоит расти его ребенку, когда тот узнает правду, и, самое главное, как всегда, за отца, ожиданий которого Джек так и не сумел оправдать.
Когда Канакаммал услышала долгий вой сирены, у нее замерло сердце. Надо бежать вверх по холму, вместе с толпой других жен, матерей и сестер. Охваченные паникой, они стремятся быстрее добраться до главной шахты, как будто тем, что будут физически ближе, сумеют спасти своих мужчин.
Но что-то подсказывало женщине, что на этот раз ее присутствия не требуется. Джек не под землей. Муж здесь, его уже везут домой в шахтном фургоне. Он отбивается, отказывается от всякой помощи, то и дело порывается вскочить с пассажирского места и, конечно же, пребывает в глубоком шоке.
Канакаммал крепилась, готовясь к предстоящему. Преодолев несколько ступенек лестницы, ведущей на веранду, муж рухнул ей в объятия и расплакался, как ребенок.
Нельзя сообщать ему о Неде. Она и сама с трудом верила, что это правда. Отправившись в лавку навестить отца, Канакаммал обнаружила там чокру Синклеров. Мистер Руперт Уокер уволил мальчишку, сказал, что в его услугах больше не нуждаются. Он заплатил ему даже сверх положенного и обмолвился, что господин и мадам больше не вернутся в дом. Кроме этого, чокра ничего не знал. Чтобы выведать побольше, Канакаммал вышла на центральную улицу.
Ей встретилась подруга, санитарка из больницы, и сообщила на тамильском:
— Сегодня погиб человек. Ужасное несчастье. Его убило током.
— Ты знаешь, кто это был?
— Он был женат на дочери мистера Уокера. — Она по-индийски покачала головой. — Бедный доктор.
Канакаммал молча смотрела на подругу. Та была не виновата в том, что так неделикатно сообщила жуткую новость. Откуда ей было знать, что Канакаммал лично знакома с Недом Синклером!
От боли и потрясения у нее сдавило горло, и она поспешила распрощаться. Бегом добравшись до дома и очутившись в саду, женщина обхватила себя руками, словно спасаясь от холода. Обезьяны скакали по деревьям и кричали, выпрашивая кусочки фруктов, но Канакаммал оставалась глуха к их призывам.