Полуденную тишину нарушает пронзительный свисток паровоза.
— Теперь скоро, Мерфи, — говорит мне Босс.
Столбик темного дыма показался на горизонте.
— Скоро.
Я ищу глазами Кроуфорда и замечаю что-то вроде красного пятна, затем раздаются хлопки выстрелов. Стадо медленно снимается с места.
Диас, наконец, вытащил последний костыль, и теперь они с Хоббсом бьются с рельсом — дергают его, пытаясь сдвинуть с места, что в итоге им удается. Парни садятся в седло, и вот они уже позади нас с Боссом. Скотина бежит врассыпную, и Кроуфорд с напарниками крутятся вокруг, собирая стадо и направляя его в нашу сторону, к железной дороге. Моя кобыла, Девочка, напугана. Ей не по душе поезда, и теперь она нервно переступает подо мной. Я крепко сжимаю бока лошади ногами, стараясь сдержать и успокоить ее. Будь моя воля, я бы дождался в укрытии, пока стадо выбежит на пути, и внезапно выскочил, когда локомотив затормозит перед животными. Но Босс застыл в седле, словно памятник — даже не мигает, — и мне остается терпеть и ждать. Поезд несется в нашу сторону, как пуля, выпущенная из ствола верной рукой, — пока это лишь черное пятно на горизонте. Он и не думает тормозить, но и скотина не замедляет ход, а мчится вперед, вздымая облако пыли, которое накрывает пути и летит навстречу поезду. Кроуфорд и его помощники держатся позади, к северу от дороги.
Машинист дает протяжный гудок.
— Босс? — предупреждающе кричит Диас.
Роуз лишь поднимает руку. Когда мне кажется, что катастрофа неминуема, кондуктор жмет на тормоз. Перестук колес срывается в визг и скрежет. Этот звук киркой врубается мне в затылок. Я закрываю рот и нос шейным платком, но все же чувствую запах раскаленной стали и угольного дыма.
Добрые полминуты раскаленный воздух наполняют пыль да оглушительный скрип тормозов. Летят искры. Паровоз в последний раз вздыхает и останавливается. Стадо мчится на юг, унося за собой пыльное облако. Я смахиваю пыль и копоть с ресниц и бровей. Немного впереди в зыбком горячем воздухе высится темная махина локомотива. Он остановился всего в нескольких ярдах от вывернутого рельса.
Между вагонами мелькает чья-то фигура. Человек высовывается из-за паровоза, машет светлым платком, пытаясь рассмотреть, освободила ли скотина пути.
Босс достает пистолет.
У бедняги нет никаких шансов, он не успевает даже вскрикнуть. В тот момент, когда он замечает нас и его глаза расширяются от испуга, Босс спускает курок. Голова жертвы дергается, тело падает рядом с рельсами.
— Пошевеливайтесь! — командует Босс.
Мы достаем кольты, надвигаем шляпы пониже, чтобы между полями и шейным платком были видны лишь глаза, и бросаемся на штурм поезда.
Глава вторая
Шарлотта
Я не первый раз еду в комфортном пассажирском вагоне поезда Южно-Тихоокеанской железной дороги, но когда он внезапно останавливается и снаружи раздаются выстрелы, начинаю опасаться, что путешествие станет последним. Видит бог, неожиданная остановка поезда между станциями не может произойти по доброй причине.
— Сэр! — говорю я, толкая спящего на соседнем сиденье шерифа, но он не шевелится.
Из Юмы поезд идет на северо-восток вдоль реки Хила, бегущей к Таксону по выжженным солнцем прериям. Но если бы я знала, что шериф намерен проспать всю поездку, попросила бы себе место у окна — с моего, поодаль, сколько ни всматривайся в закопченное грязное стекло, видно только голый склон холма и ленту реки вдали.
Всё это — из-за желания увидеть в газете очерк, подписанный моим именем!
«Твой отец вложил небольшую сумму в строительство Прескоттской железной дороги, — сообщила мне мать, отправляясь вчера в столицу. — Он хотел бы, чтобы я присутствовала при укладке последнего рельса и, наверное, даже сказала несколько слов от его имени. Побудь тут, подожди, я вернусь через пару дней».
С тех пор, как десять лет назад мы перебрались в Юму, семейным прииском заправлял дядя Джеральд. Присваивать чужие достижения — для него дело обычное, так что он-то охотно скажет несколько слов вместо отца. Но этим дело не закончится. Отца всего неделю как похоронили, а мать уже поделилась со мной опасениями, что дядя Джеральд настроен требовать ее руки, чтобы получить право собственности на прииск. Он, конечно, примется убеждать всех, что просто хочет нас поддержать, ведь дело дол — жен вести уважаемый человек, а не слабая женщина, но мы знаем — ему просто нужны деньги.