— Не знаю. Никто не знает.
Так, это все очень удобно, опять «может быть» да «вероятно», еще один след, вроде тех, по которым Босс гоняется уже многие годы. Скорее всего, он и этот проверял.
— Мне было всего шесть лет, когда это случилось,*— продолжает она— но, когда мои родители обсуждали это, они шептались слишком громко. И дети в школе говорили то же самое. Такие рассказы не так-то легко забыть.
— По-моему, ты все это выдумала.
— Как знаешь, — пожимает она плечами, — но мне кажется, тот, кто ищет правду, пойдет по следу до конца. Почему бы тебе не найти дочь того человека и не расспросить ее? Нанятый ею стрелок — именно тот человек, которого ищет ваш главарь.
Черт возьми, она права. Если она говорит правду, глупо просто удирать, когда можно узнать имя того стрелка или даже найти его самого. Может, он живет прямо здесь, в городе. И, если Кроуфорд меня догонит, у меня будет веская причина для предпринятой поездки. Если я найду убийцу, мое бегство не сочтут подозрительным. Я окажусь смелым, предприимчивым и верным. Это будет мое последнее дело, и я, наконец, буду свободен. Иначе они никогда не отпустят меня, я в этом уверен.
— Как звали девушку, которая наняла стрелка?
— Томпсон? — говорит Вон, и это звучит словно вопрос.
— Так думаешь или точно знаешь?
— Почти уверена.
— Где она живет?
— Если я скажу, ты отпустишь меня?
— Да, да. Скажи мне, где найти ту девушку, и я тебя отпущу, но при условии, что ты дашь слово, что не побежишь к властям.
Я плюю на ладонь и протягиваю ей. Она смотрит на мою руку, и я почти вижу, как у нее в голове идет немой диалог. Можно ли договариваться о чем-то с Малышом Роуза? Нет! Не подвергает ли она эту Томпсон опасности, даже если мне нужен только тот нанятый ею стрелок? Возможно. Когда в твою жизнь врываются бандиты Роуза, пусть даже лишь слегка задевая твою, это не ведет ни к чему хорошему.
— Уговор или нет?
— Хорошо, — отвечает она наконец. Плюет на ладонь, и мы пожимаем друг другу руки.
— Так где она живет?
— Жила, — поправляет она. — Она жила у Гранитного ручья, первый дом после форта Уиппл, перед домом большое мескитовое дерево.
— Жила! Так она умерла?
— Нет, она переехала за месяц до того, как мы перебрались в Юму. Отец говорил, что она поехала в Викенберг.
Я захлопываю дверь и снова привязываю ее.
— Что ты делаешь? — кричит Вон. — Мы же договорились! Ты сказал, что отпустишь меня.
— Да, но не уточнил, где и когда. Поездка в Викенберг прикончит этих бедных лошадей, к тому же, я думаю, ты все врешь. Ты собираешься предупредить людей в Прескотте, и меня поймают между двух городов, откуда направят отряды навстречу один другому.
К тому же ехать прямо в руки Кроуфорду никак не входит в мои планы.
Вон появляется у окна, лицо ее бледно.
— Ты же дал слово.
— И я его сдержу, если твои слова окажутся правдой. Либо ты врешь и, значит, уже нарушила нашу сделку, либо ты сидишь тихо и ждешь, пока я съезжу в город и удостоверюсь, что ты говоришь правду. После этого я отпущу тебя. А как эту Томпсон звать по имени?
— Знаешь, — говорит она, — я больше не чувствую желания помогать тебе. Может, тебе следовало спросить меня об этом до того, как снова запирать меня в клетку?
— Как ее зовут, Шарлотта?
— Не называй меня так!
— Как, черт побери, ее зовут?
Молчание.
Я смотрю на узоры, нарисованные на дверях дилижанса. Мне хочется стукнуть по ним изо всей силы, как следует хлопнуть дверцей и выругаться, но времени нет. Я залезаю на козлы, и мы снова трогаемся в путь.
Дорога, петляя, оставляет горы позади, обессиленные лошади понуро плетутся. Даже отсюда заметно, что город оживленно бурлит, может, по случаю Нового года. Народ собирается группами на улице к востоку от главной площади. Здесь не только пешие, но и много верховых и экипажей. Клянусь, я вижу людей в форме и длинные стволы ружей, которые сверкают на солнце. Даже издали до меня доносятся грохот барабанов и торжественные звуки труб.
Что бы там ни происходило, мне это только на руку.
Возможно, вести о побеге банды из Викенберга еще не добрались сюда, и во всей этой суматохе никто не заметит въезжающий в город одинокий дилижанс, идущий не по расписанию, который тянут полумертвые от усталости лошади.
На въезде в город Вон помалкивает. Может, она все-таки говорит правду, и понимает, что сейчас лучше немного помолчать и я выпущу ее на свободу. Я поворачиваю за угол, держась в квартале к западу от людского сборища, и присматриваю местечко, где смогу бросить дилижанс. Пара мальчишек перебегают через улицу прямо перед нами, перепугав лошадей.