— Все равно.
— К черту, — говорю я. — Я один справлюсь с лошадьми.
Я поворачиваюсь и выхожу из дома.
Я понимаю Кэти. Она надеется, что я приму предложение Вон. Она хочет, чтобы мы отправились верхом в город навестить дядю Вон, а потом не смогли найти дорогу назад, заблудились в горах и умерли от голода. В любом случае она снова исчезнет для «Всадников розы» и будет в безопасности в своем убежище, а наша судьба не слишком отяготит ее совесть, ведь она сделала для нас все возможное.
Но нет, так дело не пойдет.
Тут совсем не плохо, думаю я, и этот дом, и конюшня, и запас воды. Я мог бы укрыться здесь на несколько месяцев и уехать, когда Роуз с ребятами перестанут меня искать, а газеты объявят о моей смерти.
Я распрягаю лошадей, гнедая ведет себя дружелюбно, а соловая так и норовит укусить меня, взмахивая серебристой гривой, словно поторапливает и сердится на мою медлительность. Видно, у лошади Кэти такой же свирепый нрав, как и у ее хозяйки.
Я хватаю поводья и веду лошадей в сторону конюшни. Вон стоит в нескольких шагах у меня на пути. В руке она сжимает пистолет Джонса.
— Мне все равно, что Кэти сказала насчет стрельбы. Если ты хоть пальцем меня тронешь, пристрелю.
— Это справедливо, — говорю я.
Вон хмурится. Должно быть, она не ожидала такого ответа. Я понимаю, что нужно опасаться такого человека, как я, но не собираюсь причинять ей боль ни сейчас, ни потом. Есть черта, которую я никогда не переступлю, иначе закончу как Босс и его парни.
Похоже, Вон не поверила ничему из того, что я ей говорил. Может, лучше попробовать по-другому — не говорить ей ничего, а подождать, пока она сама все поймет.
— Я иду туда, — я киваю на конюшню. — Хорошо?
Она кивает.
— Ты можешь привести третью лошадь.
Она смотрит на свою гнедую, которая привязана сзади к фургону.
— Или иди за мной с пистолетом. Я не против.
Она стоит там, пока я веду лошадей мимо, и смотрит на меня так, словно я скинул одежду и голый пляшу на снегу.
Глава двадцать четвертая
Шарлотта
Несмотря на все обещания Малыша Роуза и на то, что он ведет себя так, словно не желает мне зла, мне не слишком приятно оставаться с ним наедине.
Но у меня нет выбора, и я помогаю с животными. Я пытаюсь загнать в хлев свиней, но они и не думают подчиняться. Им больше нравится валяться в грязи, и, поскользнувшись в мерзлой жиже в своих огромных ботинках, я оставляю их в покое и направляюсь к фургону. Если я займусь гнедой, мне придется подойти к Малышу, но еще есть куры. Я вытаскиваю три ящика с ними из фургона, несу в курятник и выпускаю. Куры квохчут и взъерошивают перья. Кэти, видимо, намеревается собирать яйца, но несколько птиц наверняка пойдут в еду, если она задержится в этих горах надолго. Я надеюсь, что к этому времени меня здесь уже не будет. Я и так потеряла слишком много времени из-за хитрости Кэти и теперь думаю, почему бы не предложить Малышу Роуза помочь нашей семье освободиться от власти дяди Джеральда.
Я беру пистолет, который оставила на столбе ограды. Им пользовались для чудовищных вещей, и держать его в руках неприятно, но пока мне не удалось выкроить минутку и попросить Кэти вернуть отцовский кольт, а приближаться к Малышу безоружной я опасаюсь.
Я нахожу его в конюшне, он ведет соловую в стойло.
— Что это с тобой приключилось? — он смотрит на мое перепачканное платье.
— Упала.
Он поднимает брови, его губы не складываются в улыбку, но я вижу по глазам, что ему смешно.
— Пыталась загнать свиней в сарай, — объясняю я, словно мне не наплевать, что он там себе думает.
— Их не надо пока запирать, пусть себе в грязи купаются.
— Пускай. Они все еще… Да бог с ними, у меня есть предложение.
— Меня это не интересует. — Он поворачивается к лошади.
— Ноя еще ничего не сказала!
— Неважно. Я не стану этим заниматься. — Он берет в руку щетку и начинает чистить лошадь.
— Могу я, по крайней мере, сказать, о чем идет речь?
— Говори, если не жаль времени.
— Хорошо. Мой дядя — злой и бесчестный человек, и нам с матерью не будет никакой жизни, пока он нас контролирует.
— Любые, даже самые красивые слова в мире не сделают этот поступок менее злодейским, — он уверенно проводит щеткой по лошадиной шкуре.
— Что же в нем злодейского? Мне просто надо, чтобы кто-то его припугнул как следует, убедил изменить намерения и сказал, что иначе последствия будут катастрофическими.
— И, если он не послушает, каковы же будут последствия? Пуля в висок? — Он оглядывается на меня через плечо. — Признай, тебя бы вполне устроило, если бы кто-то убил твоего дядюшку.