Шарлотта
Я не могу уснуть.
Малыш Роуза опять оставил пистолет и нож на столе. Кэти считает это учтивым, а я — странным. Допустим, все, что он говорит, правда: он оказался в тяжелом положении, бандиты удерживали его насильно, угрожая его собственной жизни и жизни его матери. Разве в таком положении человек захочет расставаться с оружием? Явись сюда его демоны, без оружия под рукой он обречен на неминуемую гибель. Вечером, когда мы с Кэти ложились спать, она упомянула, что, когда она впервые оказалась лицом к лицу с Малышом, он только что не умолял пристрелить его. «Часть его души хочет смерти, но еще большая часть хочет жить, — сказала она. — Люди всегда недооценивают то, как далеко они могут зайти и на что способны ради того, чтобы просто дышать».
Наконец, Кэти крепко спит. Ее легкое тихое дыхание почти безмятежно. Матт свернулся калачиком у нее в ногах. А мне не спится, я гляжу в потолок и думаю о кошмаре, который ожидает меня в Прескотте. Нельзя терять еще день. Если Малыш Роуза откажется мне помочь, придется, как советовала Кэти, помогать себе самой. У мамы нет в запасе лишних дней, и я прекрасно знаю, что Нелли Блай не сидела бы попусту на моем месте. Ей было всего шестнадцать, как и мне сейчас, когда «Диспатч» напечатал ее первую статью, а я лежу тут и гляжу в потолок, вместо того чтобы описывать события, которые разворачиваются вокруг меня.
Риз Мерфи, знаменитый Малыш Роуза, может быть, вовсе не такой злодей, каким его знает вся Территория, а обычный парень, которого подростком насильно увезли в самую страшную банду Аризоны, парнишка, вынужденный жить с дьяволами, который в конце концов убивает двоих из них, чтобы обрести свободу.
Эта история — мечта любого журналиста. Я должна написать об этом, и напишу, как только вернусь домой.
В тот момент, когда я вспоминаю о доме, страстное желание взяться за перо словно испаряется. Как я могу думать столь эгоистично в то время, когда дядя Джеральд находится в нашем доме и держит в плену мою мать? Чувство вины становится невыносимым, оно наполняет меня, вытесняя остальные мысли, тихое дыхание Кэти, пока в мире не воцаряется тишина. Так тихо, что легкий хруст сломанной ветки заставляет меня замереть.
Я сжимаю одеяло под подбородком, уверенная, что мне послышалось. Но теперь пугает уже сама тишина. Ее слишком много, словно испуганно замолчали даже ночные создания, звери и птицы.
Я сажусь.
— Кэти? — шепчу я, трогая ее за плечо. Она спокойно дышит. — Кэти! — Ей было нелегко заснуть, и мне совестно будить ее только потому, что у меня сдали нервы.
Я поднимаюсь с кровати и иду очень медленно, чтобы холодные доски пола не заскрипели под моими ногами.
Винчестер Кэти прислонен к стене. Я беру его и захожу в кухню. В очаге еще мягко светятся угли. Придется обойтись их светом, потому что я не рискну зажечь лампу.
Я замираю у окна, выходящего на водоем, всматриваюсь наружу через крестообразную прорезь в ставне, но не вижу ничего подозрительного. Лунный свет отражается в воде. Все спокойно.
А затем… движение.
За прудом, в начале дорожки, ведущей в лес, я вижу одинокого всадника, который очень медленно движется по направлению к дому. У меня бешено колотится сердце.
Лошадь у него темной масти, она черна почти так же, как ночь.
В руке у него что-то блестит — пистолет.
Я сглатываю, вытираю потные ладони о ночную рубашку, которую дала мне Кэти. Стараясь не обращать внимания на бешеный стук сердца, как можно тише открываю окно, поднимаю ружье и целюсь сквозь ставень, затем аккуратно взвожу курок.
В ночной тишине его звук кажется мне пушечным выстрелом. Лошадь под всадником вздрагивает, и он поднимает оружие. Я не даю ему выстрелить.
Я стреляю первой.
Я никогда не стреляла из ружья, но слышала, что это куда легче, чем из пистолета, поскольку длинный ствол позволяет прицелиться точнее. Так что, когда человек падает с лошади, я думаю, что попала в него. И только когда он вскакивает на ноги, понимаю, что его в панике сбросила лошадь. Он натягивает поводья, призывая ее к порядку, и я вижу, что он нисколько не пострадал.
Дверь за моей спиной с грохотом отворяется, и из спальни появляется Кэти, за ней — Матт. Следующей распахивается дверь комнаты Малыша Роуза.
— Они здесь? — выдыхает он, хватая со стола оружие. — Нашли нас?
Кэти отбирает у меня ружье и взводит курок. Она целится так, словно только этим и занимается всю жизнь, словно ружье — продолжение ее руки. Она не отрывает сузившихся глаз от прицела, палец находит спусковой крючок. Но тут ее взгляд устремляется выше, и она вытаскивает ствол из оконного проема.