— Не стреляй! — она бросается к Ризу. Он целится из второго окна. Она отбрасывает в сторону дуло его пистолета и распахивает дверь.
— Кэти! — кричит он вслед. Но она уже бежит невообразимо быстро, несмотря на огромный живот. Она разок спотыкается, но не падает, а мчится дальше, придерживая подол ночной рубашки.
— Джесси!
Мужчина тоже бежит — ей навстречу, бросив лошадь.
— Кэти? Кэти!
Они сталкиваются у пруда, и на мгновение я не различаю, где кто. В темноте они — единое целое, тела слились, руки гладят волосы друг друга, в их голосах — радость и облегчение. Когда они наконец размыкают объятия, то не могут оторвать друг от друга взгляда, и я испытываю почти благоговение. Мир может разваливаться на куски, и все же в нем бывают вот такие мгновения, полные радости и добра, когда тьма отступает, словно она бессильна перед людьми, или, по крайней мере, перед такими, как они.
— Слава богу, ты промахнулась! — говорит мне Кэти.
— Будь это бандиты, было бы хуже. — Малыш смотрит в мою сторону. — Я научу тебя обращаться с ружьем, как только рассветет. Ты должна уметь стрелять из него.
Мы все сидим вокруг стола, ярко освещенного лампами, ведь теперь бояться нечего. Джесси Колтон держит в руках чашку с горячим чаем, но взгляд его прикован к Кэти. Глаза у него карие и одновременно удивительно светлые при темных волосах, которые видно теперь, когда он снял шляпу, и такой же темной бороде, в которой тают мелкие льдинки. Лицо его смуглое от оставшегося с лета загара.
— Я думала, что ты вернешься только через несколько недель.
— Бенни отложил последнее дело из-за закрытия северных территорий. Там с ноября не прекращаются снегопады, и он сказал закупщику, что мы пригоним скот в Колорадо весной, иначе все стадо погибнет на равнинах. — Джесси быстро отхлебывает чай и снова серьезно смотрит на Кэти. — Да, знаю, я давно согласился на этот план, и все же, когда въехал на холм и увидел эту петлю, чуть не упал с седла. Никогда в жизни мне не было так страшно: в доме все вверх дном, у крыльца следы копыт, а в кухне на полу кровь. Извини, что подкрался ночью, но я подумал: а вдруг тебя привезли сюда силой? Или того хуже, тебя уже нет, и они повесили эту петлю, чтобы заманить меня в ловушку. Там было столько крови, Кэти. Что, черт возьми, случилось?
— Они нашли нас, — просто сказала она.
— Сколько их?
— Трое. Один сбежал. Поэтому мне и пришлось уехать. За тобой не следили?
— Нет. Я немного понаблюдал за домом, прежде чем подойти и осмотреться. Как они нашли нас, черт побери? Мы нигде не прокололись. Вот уже десять лет мы делаем одно и то же.
— Видимо, Лютер Роуз все это время искал убийцу брата, и Риз взял след, который привел его ко мне.
— Риз? — его глаза следуют за взглядом Кэти. В суматохе она забыла представить нас, и Джесси впервые обращает внимание на меня и Мерфи. Прищурившись, он изучает Малыша Роуза, и в тот момент, когда все понимает, его глаза становятся еще уже. Он вскакивает и выдергивает из-за пояса пистолет. Малыш Роуза делает то же самое, его стул со стуком падает.
— Я знаю, кто ты такой. — Взгляд Джесси пылает ненавистью. — Ты — Малыш Роуза.
— Джесси, мы можем поговорить? — обращается к нему Кэти.
— Боже, Кэти, скажи, что ты не знала об этом, поэтому он до сих жив.
— С глазу на глаз, — обрывает его она.
— Скажи, что ты не…
— Прямо сейчас!
Она обходит стол и встает между двух пистолетов. Джесси немедленно опускает свой, Малыш следует его примеру.
Кэти отворяет дверь в спальню, и Джесси, ворча, идет туда за ней.
Глава двадцать седьмая
Риз
— Мы это миллион раз обсуждали, — раздается из спальни голос Джесси, такой громкий, что расслышать его сквозь дверь не составляет труда. — Призраки прошлого возвращаются в нашу жизнь, и мы стреляем им в головы навылет. Стреляем без малейших колебаний!
— Я помню, о чем мы говорили, — сухо отвечает Кэти.
— Тогда какого черта этот подонок делает здесь, в нашем убежище?
— Он убил двоих «Всадников». Они меня прижали, и он застрелил обоих. Может, и третий не ушел бы, но я промахнулась.
Джесси молчит, очевидно, переваривая новости. Я ничего не вижу, кроме грубой деревянной двери, но легко могу представить его там, в спальне.
Кроме бороды, которой не было, когда я встретил его три года назад, он не слишком изменился. Думаю, единственная причина, почему он не признал меня сразу, — это то, что за три года мальчишка меняется внешне куда больше, чем мужчина. Я стал крупнее с того дня у Ллойдов, на несколько дюймов выше и обзавелся колючей щетиной, так как не брился с того чертового ограбления поезда.