Джесси слегка приподнимает брови, но отпускает мою руку.
— Кэти сказала, что Роуз взял тебя в банду, потому что ему был нужен еще один человек. Но мне кажется, это дурацкая отговорка.
При нем пара одинаковых ремингтонов, точь-в-точь как тогда, в нашу первую встречу. Я стал крупней и выше, но Джесси Колтон все же заставляет меня почувствовать себя маленьким. Ладонь его руки лежит на рукояти одного из пистолетов. Он ждет объяснения, и я боюсь, если отвечу неверно, это будут мои последние слова.
Но, боже, как же я устал врать!
К тому же я подозреваю, что Джесси все знает. Он быстро соображает и, думаю, догадался, что сюда меня привела монета. Он тогда совершил ошибку. Не стоило после убийства Уэйлана Роуза обчищать его карманы и седельные сумки. Надо было просто уйти восвояси.
— Вы были у Ллойдов примерно за неделю до их гибели, — говорю я. — И дали мне золотую монету за то, что я позаботился о вашей лошади.
— Я помню.
— Босс наполовину вырезал розу на моей руке, когда нашел ее.
— Какое это имеет значение? — Лицо Джесси спокойней некуда, прищурившись, он смотрит на меня немигающим взглядом. Он все еще притворяется, что он — не тот стрелок, что прикончил Уэйлана Роуза.
— Вам виднее.
— Я помню монету, что дал тебе, не потому что это что-то важное, а из-за ее сомнительной стоимости. Обычные три доллара, но цифры стерты, плюс монета опилена с краев. Так иной раз поступают отпетые мошенники — спиливают немного золота, а потом пытаются расплачиваться облегченными монетами как ни в чем ни бывало. Глупо, однако, было спиливать цифры. Такую никто не возьмет. Вот я и дал ее тебе. Подумал, что ты сможешь ее расплавить, найдешь ей какое-то применение.
— Босс сказал, это монета его брата, тот возил ее с собой повсюду. Он собирался прикончить меня, но я сказал, что мне дал ее ковбой.
Джесси побледнел.
— И что?
— И когда он спросил меня, узнаю ли я ковбоя, я ответил: «Да».
Джесси сгребает меня за ворот и швыряет об стену, я кашляю, задыхаясь.
— Я знаю, это вы убили Уэйлана Роуза, — говорю я, хватая ртом воздух. — Вы — тот наемный убийца.
— Да заткнись ты, — рычит Джесси. — Ты ничего не знаешь. Ничего!
Я указываю подбородком на его руки, которые все еще сжимают мою рубашку:
— Неплохая реакция для невиновного.
— Ты мне минуту назад сообщил, что твой босс думает, будто я убил его брата. Это значит, что я и моя семья под угрозой. Как еще я должен реагировать?
— Ну, например, — говорю я, отталкивая его, — можно вернуться к началу и поблагодарить меня за помощь Кэти.
Он отступает, проводит рукой по своим темным волосам. И вновь сверля меня взглядом, шипит:
— Для начала, если ты хотел бежать из Викенберга, какого дьявола ты делал в нашем доме? — Я не дурак отвечать на такие вопросы. — Ты знал, что эти ублюдки гнались за тобой, — рассуждает вслух Джесси. — Ты боялся, что тебе от них не отделаться, и тебе были нужны сведения, чтобы их задобрить. Поэтому ты каким-то образом выяснил, где я живу и наведался к нам.
— Ноя ничего не сделал с этими сведениями. Обстоятельства изменились, я убил тех парней, когда они меня настигли.
— Ничего не сделал? — прорычал Джесси. — Погляди вокруг, мальчик. Нам пришлось бежать из дома. Наши спины теперь помечены крестом, как и твоя. — Он отворачивается, вновь поворачивается ко мне, опять отворачивается. Правая рука сжата в кулак у бедра.
— Ну, вы закончили с благодарностями? Это все?
Он заметил, что я гляжу на его кулак, и разжимает пальцы. Потом подходит еще ближе, вытянув палец в дюйме от моего носа.
— Я благодарен тебе за помощь Кэти, и все же готов тебя прикончить. По твоей милости мы все теперь в опасности. Если ты хочешь загладить свою вину. Риз Мерфи, ты должен встретиться лицом к лицу с этими дьяволами, как и мы все.
Он выходит, а я стою неподвижно, целый и невредимый.
Когда Босс грозил мне, его угрозы были более чем убедительны. Он перемежал вопли с ударами кулаками и сапогами, так что на следующее утро синяки напоминали мне о его гневе. Так же было и с моим папашей.
Но сейчас каким-то образом дела обстоят не лучше. Джесси Колтон практически пальцем меня не тронул, но я прочувствовал каждое его слово. Они, эти слова, бьют наотмашь, хотя и не оставляют синяков, но от этого они не менее болезненны.
Я сползаю на пол, закрыв лицо ладонями.
Вон была права. От этого не сбежишь. Если я хочу новой жизни, придется ее заслужить.
Глава двадцать восьмая
Риз