Я знаю о смерти Уэйлана немного — тот погиб в горах Суеверия к востоку от Финикса, и труп его остался гнить под открытым небом, — но догадываюсь: могилы, которой можно было бы поклясться, не существует. И помалкиваю.
— Это не доставит мне радости, — добавляет Босс, выпрямляясь. — Просто не хочу, чтобы на мне была твоя кровь, сынок, понятно?
Только я-то знаю: ему плевать на мою жизнь или смерть, но он хочет знать, кто прикончил его брата. Ответ на этот вопрос может дать ковбой, узнать которого могу только я. Когда Босс уходит заниматься своим плечом, я молюсь, чтобы этот ковбой поскорее оказался на моем пути. И я с легкостью возьму на душу еще один грех, лишь бы освободиться. Это будет последняя кровь на моих руках.
Я провел в банде больше времени, чем где бы то ни было с тех пор, как сбежал из дома, и почти свыкся с кровавым ремеслом, хотя знаю — ничего гнуснее не придумаешь. Но оно стало частью моей жизни. И пока я не решил, что мне это нравится, пока могу еще хоть немного доверять собственным рукам и сердцу, мне нужно найти того ковбоя. И уйти из «Всадников розы» прежде, чем мне станет приятно слышать, как Босс называет меня «сынком».
Глава четвертая
Шарлотта
— Есть здесь врач?
Пассажиры в смятении — одни всхлипывают, другие возмущаются из-за украденных бумажников и драгоценностей.
— Черт возьми, есть в поезде врач? — кричу я.
Ко мне оборачивается пожилая женщина. В руках
у нее четки, рот полуоткрыт в молитве. Наверное, она хочет отругать меня за грубость, но потом замечает кровь на моих руках, вцепившихся в подголовник ее сиденья. Красные пятна остались на дереве и на бархатной обивке.
— Леонард, — поворачивается она к своему спутнику. — Леонард, думаю, нужна твоя помощь.
Леонард, опираясь на трость, идет по проходу, в свободной руке у него тяжелый медицинский саквояж. Он опускается на колени у нашего сиденья и поверх тонкой проволочной оправы очков смотрит на шерифа.
Я даже не знаю его имени. Мы немного поговорили, когда я села рядом; на его жилете ярко блестела бляха. Я назвалась журналисткой из «Прескотт морнинг курьера». Это не совсем правда, я не пишу для газеты официально, но эта небольшая ложь позволила мне выглядеть старше моих шестнадцати лет. Меньше всего мне хотелось, чтобы шериф стал допытываться, почему я путешествую одна, и набиваться в провожатые до самого нашего дома.
Доктор ищет пульс на его бледной руке. Мне не требуется и минуты, чтобы понять — медицина уже ничем не может помочь бедняге. Я читаю вердикт по лицу Леонарда: уголок его рта ползет вниз, он облизывает губы и сглатывает, бросив на меня быстрый взгляд. Он даже не открыл свой тяжелый чемоданчик.
— Вас кто-нибудь еще сопровождает, мисс?
Мои окровавленные руки лежат на юбке, ткань
местами промокла.
— Мисс?
Я поднимаю голову.
— Нет, сэр.
— Юной девушке не стоит путешествовать одной, — слышу я голос его жены. Она в раздумье смотрит на убитого и добавляет со вздохом — Упокой Господи его душу.
— К сожалению, тут ничего не поделаешь, — заявляет доктор. — Он скончался.
Я киваю, стараясь не потерять сознание.
Шериф умер. Бандиты убили его.
Вагон дергается, я слышу, как кто-то говорит: «Там была поврежден путь, но команда все починила». Паровоз запыхтел и тронулся, колеса застучали все быстрее и быстрее, пейзаж за окном начал расплываться.
Я смотрю на шерифа. Его глаза закрыты — заботами доктора, — и, если бы не кровь на куртке, он выглядит так, словно уснул.
«Позаботьтесь об этом, мисс. Пожалуйста».
Я открываю свой дневник и начинаю записывать все, что запомнила о налетчиках. Шляпа и голубой платок Мерфи. Его напарник крепкого телосложения. Седеющие волосы и запавшие глаза их главаря.
Я доведу дело до конца. Позабочусь, чтобы у представителей закона, когда они пустят собак по следу этих дьяволов, было самое точное их описание.
В Хила-Бенд еще до прибытия нашего поезда поднялась суматоха. По телеграфу было получено известие об ограблении, и вооруженный отряд готовился выехать на поиски шайки.
Состав задержали на станции, и помощник шерифа принялся опрашивать всех, выясняя приметы грабителей. Я сообщаю все, что мшу вспомнить, и человек, записывающий мои слова, удивляется при описании шляпы Мерфи. Но прежде, чем я успеваю спросить, известен ли властям этот и другие мерзавцы, он переходит к следующему пассажиру.
Только после того, как шериф с помощниками уехали и мы покатили дальше на восток, из перешептываний доктора Леонарда с женой я узнаю, что парень в шляпе, оказывается, не кто иной, как Риз Мерфи — тот самый Малыш Роуза.