Только когда я спускаюсь с холодных гор, покидая едва видную тропу, следы снежной бури становятся не так заметны. К югу равнина выглядит одеялом из лоскутов грязно-белого снега и пыльной желто-бурой земли, расстилающимся до самого Прескотта.
Я выехала на рассвете, никого не предупредив.
Риз так и не пришел в спальню, а когда я прокралась на кухню после ночи, полной беспокойных обрывочных снов, он спал на стуле у очага, неловко свесив набок голову. Без шляпы его разбитое лицо было проще рассмотреть. Во сне оно выглядит моложе и кажется умиротворенным. Риз так часто смотрит на мир враждебно, что терзания накладывают на его лоб печать морщин и на загорелом лице застывает мрачное выражение. Но во сне он не похож на того человека, который накануне вечером выгнал меня из комнаты и чьи глаза горели гневом. Сейчас он выглядит так, что я едва подавляю искушение разбудить его и попрощаться.
Но я знаю, этого делать не стоит.
Я весь вечер избегала его. Кэти, должно быть, все слышала, по крайней мере, его возмущенные крики, потому что, когда я вытирала посуду, сказала:
— Когда кто-то указывает нам на наши ошибки, вполне естественно протестовать. Бывало, Джесси меня укорит, и я ему как выдам в ответ! Но иногда мы видим других лучше, чем себя. По крайней мере, в главном.
Меня раздражает, что она защищает Риза, а не старается утешать меня. Хуже того, я с отвращением понимаю, что она права. И Риз был прав.
Я хотела использовать их историю, их жизнь, как ступеньку в своей будущей карьере. Я это признаю. Но причина не только в моих репортерских амбициях. Просто единственным способом не вспоминать лужу крови, растекающейся под головой Паркера у меня на глазах, было заняться тем, что приносило утешение, — писать. Я делала это для себя, не думая об ущербе и задетых чувствах других.
А хотела я только одного — призвать к порядку своего дядю. И Риз снова был прав, когда сказал, что меня проблемы моей семьи важнее, чем любые катастрофы, сотрясающие мир Колтонов. Я слишком увлеклась поисками того, кто согласится мне помочь, не попытавшись сделать что-нибудь сама.
Пришла пора это исправить. Очерки полной превратностей жизни Риза, Кэти и Джесси напишет кто-нибудь другой, а я вместо этого займусь своей собственной историей.
Вряд ли мне предстоит приятное времяпрепровождение. В конце концов, люди, рискнувшие сунутся в логово льва, редко выбираются оттуда невредимыми. Но я видела, как уверенно и спокойно Риз идет навстречу своим демонам, и готова встретиться с тем, что поджидает меня, с гордо поднятой головой.
Моя цель — Прескотт.
Сегодня суббота, прошла ровно неделя с торжества по поводу открытия в столице железной дороги, и на улицах стоит разительная тишина по сравнению с моим предыдущим приездом. Довольно тепло и сыро, копыта гнедой чавкают по грязи. Только в затененных уголках на карнизах и крышах домов сохранились остатки снега, которые не смогло растопить солнце.
В квартале от почты я достаю свой дневник и листы из дядиных конторских книг, списываю цифры в дневник, потом вырываю чистый лист и набрасываю письмо. Закончив с ним, машу встречному мальчишке с мешочком соли под мышкой, и он подбегает с противоположной стороны улицы. От холода у него покраснел нос.
— Отнесешь это на почту и отправишь по адресу? — и я протягиваю ему лист бумаги с адресом «Юма инквайрер» на имя редактора Рут Додсон.
— На какие деньги? — спрашивает мальчишка. — Послушайте, мисс, мне в игры некогда играть. Мне мама уши надерет, если я не принесу ей соли.
Я вручаю ему мелочь для оплаты почтовых услуг.
— Возвращайся после того, как отправишь, и я дам тебе целый доллар.
Он смотрит на монету в моей руке. Я взяла ее из кувшина на полке в доме Кэти. Когда мы убирались в первый день, я заметила, что она хранит там немного денег. Мне неловко, но я непременно все верну.
Мальчик хватает мелочь и, развернувшись на каблуках, мчится в сторону почты. Я думала, он спросит, почему бы мне самой не сделать это, но, полагаю, награда оказалась слишком заманчивой.
Мимо с грохотом проезжает экипаж, взлетает в небо птица, бьют часы на здании суда.
Моего посыльного нет слишком долго.
Когда я почти уверена, что меня засекли, дверь почты открывается и выходит мальчишка. Я вздыхаю с облегчением. Меня наверняка узнают, но пусть это произойдет позже, не сейчас. У меня есть еще одно дело.
— Отправил? — спрашиваю я подбежавшего мальчика.