Он кивает.
— Давайте доллар.
— Только если пообещаешь никому об этом не рассказывать.
Он пожимает плечами:
— Как скажете, мисс.
Я отдаю ему заработанную монету, он засовывает ее в карман и убегает, не попрощавшись. Я осматриваю уличу. Непохоже, чтобы кто-то слышал наш разговор.
К зданию почты подъезжает дилижанс. В него грузят холщовый мешок с письмами и посылками. Даже если кому-то придет в голову просматривать корреспонденцию, адрес на моем конверте написан детской рукой. Но я все же медлю, ожидая отправки дилижанса. Его колеса оставляют узкие следы на грязной улице. Я стою неподвижно еще минуту после того, как он скрывается из глаз. Проходит еще пять, может быть десять минут, — достаточно для того, чтобы дилижанс покинул город.
Можно ехать в контору «Морнинг курьер», это всего в квартале от суда. На улицах становится оживленнее, на меня то и дело поглядывают. Наконец я останавливаюсь перед двухэтажным кирпичным зданием. Над аркой окна красуется вывеска со словом «Курьер» по белой штукатурке. Я привязываю лошадь и направляюсь внутрь. Не успела за мной захлопнуться дверь, как мужчина в запыленной рабочей одежде подбегает и внимательно изучает дядину гнедую. Он смотрит в мою сторону, я скромно улыбаюсь в ответ. Его намерения выдает неискренняя улыбка и то, с какой скоростью он удаляется.
Он не понимает, что мне это на руку.
Я спешу наверх, где находятся кабинет мистера Мэриона и печатная машина. Ежедневная газета — редкость в этих краях. Наборщики уже трудятся, верстая буква за буквой завтрашний номер. Наборные кассы высокие, словно трибуны, но в несколько раз шире. Это зрелище и пугает, и вызывает восторг. Только подумать, буквы, прячущиеся в ящичках, позволяют напечатать на газетных страницах все, что угодно. Один из работников замечает меня и указывает головой на приоткрытую дверь кабинета. Разумеется, мне нужен редактор. Иначе зачем женщине посещать типографию?
Я киваю и стучусь. Голос из кабинета приглашает меня войти.
Приоткрыв дверь, я вижу Джона Мэриона, склонившегося над столом и что-то лихорадочно строчащего. Он поднимает голову, чтобы поприветствовать меня, и я поражаюсь его невзрачной наружности. Стиль письма главного редактора «Курьера» отличается мощью и помпезностью, так что я ожидала увидеть мужчину выдающегося, по меньшей мере оставляющего впечатление великолепия и могущества, но у него клочковатая борода и неприметное узкое лицо. Темные волосы зачесаны назад, поэтому я ясно вижу недоумение в его глазах, когда он поднимает голову, чтобы поприветствовать меня.
— Чем могу быть полезен?
— Извините, что беспокою, мистер Мэрион. Я знаю, вы человек занятой. Глядя на ваших сотрудников, я понимаю, что моя просьба необычна, но…
— Так в чем дело? — это сказано неприветливым тоном, но выражение его лица вполне дружелюбное. Таков характер, видимо. Как и в своих статьях, мистер Мэрион не привык ходить вокруг да около или тратить время на пустые любезности.
Я приглаживаю мятый подол.
— Я ищу работу.
Он морщит лоб.
— Я хочу быть репортером, но понимаю, что, вполне возможно, мне придется начинать наборщицей.
Он откладывает ручку и пристально глядит на меня.
— И вы полагаете, я не возьму вас, потому что у меня в штате нет женщин?
— Я видела печатников по дороге в кабинет, сэр.
— У меня работали наборщицы. Моя жена, например.
— Да, но я не собираюсь за вас замуж.
Он от души смеется и теперь кажется мне не таким уж невзрачным. Мой отец был красивым мужчиной, но в этот момент мистер Мэрион вдруг напоминает его блестящими глазами и улыбкой.
— А я и не подыскиваю себе невесту. Моя жена больше не работает, но она жива и в добром здравии. Вы мне нравитесь. Чтобы работать в газете, нужен быстрый ум. Хоть я и не читал того, что вы пишете, думаю, вы далеко пойдете, здесь или в другой газете.
Я стараюсь не показать замешательства. Мистер Мэрион оказался совсем не таким, каким я его представляла. Я ожидала, что меня тут же выставят, а не будут делать мне комплименты. Я думала, он считает женщин неподходящими для такой работы, но, наверно, это были слова дяди Джеральда. Нечестно приписывать его взгляды мистеру Мэриону.
— Однако, — говорит он, — я даже не знаю, с кем имею честь.
— Шарлотта Вон, сэр.
Он хмурится.
— Полагаю, родственница Джеральда Вона?
Я киваю.
— Племянница.
Теперь, очевидно, мистер Мэрион в затруднении. Я совсем не соответствую образу, который, несомненно, описал ему мой дядя.
— А ваш дядя знает, что вы в городе? Мне кажется, он искал вас.