— Я могу заставить тебя замолчать! — шипит он.
— Но не редакцию газеты. А убийство племянницы точно не прибавит вам симпатий читателей.
— Ты забываешь, что все считают тебя чокнутой, Шарлотта. Они решат, что это самоубийство.
Я сглатываю, пытаясь не обращать внимания на холодный металл, вжимающийся в мой подбородок.
— Поверят ли в это в Юме те, кто знает нас с мамой, те, кто верили отцу и уважают нашу семью? Хоть прииск «Лощина» и в Прескотте, но папины деловые партнеры есть в Колорадо, в Юме и дальше. Если они узнают о вас правду, у вас нет будущего на Территории.
Он наклоняется ближе, сильнее прижимая металл к моему горлу.
— Это если они поверят в эту историю. А «Инквайрер»? — Он рассмеялся, словно пролаял: — Газета, где заправляют одни женщины? Никто не поверит ни одному напечатанному ими слову.
— Вы готовы поспорить? — говорю я.
Страх промелькнул в его глазах. Он видит перед собой выстроившиеся в ряд костяшки домино, которые посыплются, как только его история появится в «Инквайрер». Это будет написано черным по белому, подтверждая слухи и перешептывания, которые потихоньку распространяются по Прескотту. Старатели на прииске придут в ярость. Если они не прикончат дядю Джеральда, это сделают последствия разоблачения. Мистер Мэрион вполне способен набраться смелости и напечатать свою версию событий. Представители закона тоже могут заинтересоваться.
Дядино влияние начнет рассыпаться. Его чести и репутации конец. Он будет уничтожен. Это сделает одна-единственная статья.
Он словно бы сдувается, опускает пистолет и прислоняется к столу.
— Как ты могла так со мной поступить?
— Вы сами поступили так с собой, — отвечаю я. — Ключ? — и протягиваю руку.
Он роняет его мне в ладонь.
Я отпираю дверь, а он так и стоит у стола, пораженный, с открытым ртом. В прихожей ко мне бросается мама. И тут раздается выстрел. Я отталкиваю ее, осматриваю себя, ее, уверенная, что дядя выстрелил в нас, но с нами все в порядке. В доме тихо, если не считать звона у меня в ушах.
Я иду к кабинету и открываю дверь.
Дядя Джеральд лежит лицом на столе, он пустил себе пулю в голову.
— Тебе нельзя здесь оставаться, — мама ставит передо мной исходящую паром чашку с чаем. — Пол может нам не поверить, и, если он пойдет к шерифу, нет гарантий, что тот нас выслушает. По крайней мере до тех пор, пока твоя статья не напечатана и у людей не появился повод посмотреть иначе на то вранье, которое Джеральд о нас распространял в городе. Меня беспокоит эта история с Паркером. Он умер по твоей вине. Как до такого вообще дошло?
Она озабочена, и абсолютно права. Стоит решить одну проблему, как всплывает другая! Я не предполагала, что дядя может так поступить. Опасалась лишь, что он пустится в бега с припрятанными деньгами и где-то там, где никто его не знает, начнет жить без забот и хлопот. А мне хотелось — и это было справедливо, — чтобы он изведал стыд и сожаление, познал нужду и страдание и начал трудиться — хотя бы раз за свои сорок лет поработал, как следует, чтобы заслужить то, что считал своим. Он должен был расплатиться за свои преступления, а не сбежать. Тем более на тот свет. Но, похоже, возмездие и правосудие — всего лишь дальние родственники.
— Шарлотта? — зовет мама.
Я делаю глоток чая, пытаясь отогнать видение — застрелившийся дядя Джеральд. Он слишком напоминает мне распростертого на полу Паркера, только лужа крови на этот раз растеклась не подоскам пола, а по конторским книгам на столе.
— Шарлотта, ты слышишь меня? Пол завтра вернется. Он поехал в Джером проверить, как дела на прииске. И если в Бангартсе ищут убийцу Паркера… — она тяжело вздыхает, — тебе надо исчезнуть к его возвращению.
— Чтобы тебя обвинили в смерти дяди?
— А что ты предлагаешь?
Я ставлю чашку на стол и вожу пальцем по узорам на блюдце, обдумывая варианты.
— Тебе надо вернуться в Юму, — в конце концов говорю я. — Но сначала повидать мистера Мэриона. Расскажи ему, что я всю неделю провела у Колтонов, и те, кто утверждает, что я могу быть причастна к гибели охотника за головами в Бангартсе, ошибаются. Колтоны поручатся за меня. Они напишут ему. Если мистер Мэрион будет сговорчив, убеди его напечатать заметку об этом и о дядиных махинациях. Я подозревала, что дядя его купил, но после всего этого, думаю, он поступит как подобает. Вырванные из конторских книг листы я отправила Рут Додсон, но сначала переписала все в дневник. Я отдам его тебе перед отъездом. Если мистер Мэрион потребует более веских доказательств, предложи ему связаться с миссис Додсон, она подтвердит мои слова. Как только выйдут статьи в «Курьере» и в «Инквайрер», мы будем вне подозрений. Все поверят, что это самоубийство, и тогда я вернусь домой.