— Шарлотта, — говорит Кэти, когда я уже у дверей. — Спасибо, что вернулась.
— Ты бы и сама справилась.
— Не в том дело.
Она выглядит усталой, но светится от радости. Я улыбаюсь в ответ. Теперь я понимаю, почему мама не бросила эту работу. Даже после того, как отец обеспечил нам комфортную жизнь, она не хотела расстаться с этим. Бывали дни, когда она возвращалась убитая горем. Но было очень много светлых дней. Это ведь настоящее чудо, обыкновенное, но каждый раз ослепительное.
Я беру ведро и выхожу.
За мной бежит Матт, игриво покусывая меня за пятки. Мне кажется, он наконец признал меня за свою.
Солнце стоит высоко. Малыш Уильям родился в прекрасный январский день. Я надеюсь, в этот день его родители освободятся наконец от банды Роуза. Сердце мое бьется сильнее, когда я думаю, как там Риз и Джесси, и напрягаю слух, словно отсюда можно услышать гудок паровоза.
Я опускаю ведро в пруд и набираю воду. На полпути к дому Матт перестает вилять хвостом и замирает, потом поворачивается к тропе и рычит. Теперь замираю я. И слышу, нет, не паровозный гудок, а стук копыт.
Сердце мое колотится, как сумасшедшее.
До Бангартса, где они собирались сесть на поезд, полдня пути. Они не могли вернуться так быстро. Если бы это были они, Матт не рычал бы.
Я чувствую, что тут что-то не так.
Не дожидаясь, пока появятся лошадь и всадник, я роняю ведро, пролив воду, и мчусь в дом.
Первый выстрел раздается, когда я добегаю до крыльца. Пуля взметает пыль у моих ног. Следующая откалывает кусок от деревянной ступеньки.
Матт мигом влетает в дом, следом врываюсь я и, захлопнув за собой дверь, бросаюсь к винчестеру, который Джесси, уезжая, повесил над входом. Он заряжен, так что я взвожу курок и высовываю ствол в окно.
Боже, если бы Кэти позволила мне тогда стрелять по мишеням, а не только прицеливаться! Я осматриваю поляну и вижу стрелка.
Он спешился около пруда и прячется за свою лошадь. Он ведет ее все ближе и ближе к дому, и луч послеполуденного солнца падает на ствол пистолета. Он целится в сторону дома.
Глава сорок третья
Риз
Я отпрыгиваю от горящего стола. Едва я выскочил за дверь вагона-ресторана, как в нее попадает пуля.
— Не пристрелите его! — кричит Роуз. — Просто… Дверь захлопывается, не давая мне услышать продолжение.
«…поймайте его?…следите за ним?»
Скорее всего, и то и другое, ведь только живым я могу привести его к Джесси. Потому еще дышу.
На крышу соседнего вагона ведет лесенка. Я хватаюсь за ступеньку и начинаю подниматься. Когда я уже почти на крыше вагона, Баррера хватает меня за лодыжку.
— Ну же, Мерфи, — увещевает он снизу, — мы всего лишь хотим поговорить.
Я пинаю его свободной ногой и попадаю в челюсть. Он исчезает из поля зрения. Я не останавливаюсь, чтобы проверить, свалился он с поезда или просто упал на площадку, а бегу.
Точнее, пытаюсь. Как только я встаю, ветер превращается в ревущий ураган, который толкает меня в спину, заставляя бежать слишком быстро, пытается сорвать и унести шляпу. Я прижимаю ее рукой к голове и, пригнувшись, двигаюсь к хвосту поезда
Мимо несется желто-бурая земля долины Чино — я вижу это краем глаза, хотя стараюсь смотреть только на крышу вагона, на несколько футов вперед, иначе у меня сводит желудок.
— Мерфи! — вопит где-то за спиной Баррера. Значит, он не свалился с поезда, жаль.
Я бегу и, когда достигаю конца пассажирского вагона, перепрыгиваю на следующий. Похоже, все вагоны Тихоокеанской и Аризонской Центральной — набранное на других линиях старье, кое-как сцепленное друг с другом — по крайней мере, у крыши второго пассажирского вагона куда больший наклон. Но я на это не рассчитывал, и в итоге, перепрыгнув, подворачиваю правую лодыжку. В этот миг поезд слегка поворачивает, я теряю равновесие и падаю на бок. Зацепиться не за что. Захваченный инерцией поворачивающего вагона, я качусь к краю, размахивая руками, пытаясь схватиться пальцами за гладкое дерево. Мои ноги свешиваются с края крыши вагона. Ветер свистит в ушах, я чувствую неумолимое притяжение земли… Хватаюсь за край крыши рукой и повисаю, раскачиваясь. Одна нога ударяется об оконное стекло. Мне удается оттолкнуться от него и повиснуть на крыше на локтях, но теперь мои ноги лишились опоры. Силы на исходе, руки деревенеют. Что-то упирается мне под ребра — это книга, которую дала мне Кэти, она торчит из кармана куртки. Ладони мокрые от пота, скользят. Долго мне не продержаться. В тот момент, когда локоть начинает сползать и я готовлюсь к неминуемому падению, кто-то хватает меня за запястья. Это Баррера.