Я вылез из машины, вошел в калитку и показал на вывеску:
– Завтрак готов?
Человечек швырнул граблями в кур, вытер о штаны руки и искоса взглянул на меня.
– Этим заведует жена, – сообщил он тоненьким злым голоском. – Яичница с ветчиной – вот и все.
– Яичница с ветчиной меня устраивает, – сказал я.
Мы вошли в дом. Три стола, накрытые цветными клеенками, несколько литографий на стене, в бутылке на камине – модель корабля с полной оснасткой. Я сел. Хозяин вошел в двустворчатую дверь, и вскоре с кухни донеслось шипение. Потом он возвратился, через мое плечо поставил на клеенку какую-то посудину и бросил рядом бумажную салфетку.
– А что касается кальвадоса – еще рано? – прошептал хозяин.
Я ответил, что он очень ошибается. Человечек снова вышел и возвратился со стаканами и квартой прозрачной янтарной жидкости. Потом сел со мной за стол и наполнил стаканы. Густой баритон на кухне под шипение сковороды запел «Хлою».
Мы чокнулись, выпили и подождали, пока тепло растекалось по телу.
– Издалека? – поинтересовался человечек. Я ответил утвердительно.
– Наверное, из Сиэтла? На вас хороший костюм.
– Из Сиэтла, – согласился я.
– К нам редко кто приезжает, – сказал он, посмотри на мое левое ухо. – Да и зачем сюда ехать, ведь эта дорога! никуда не ведет. Вот раньше, когда еще действовал сухой закон... – Он замолчал и перевел свой острый, как у орла, взгляд на второе мое ухо.
– О-о, когда действовал сухой закон!.. – Я сделал широкий жест и с видом знатока выпил.
Хозяин наклонился и дохнул мне на подбородок.
– Черт возьми, тогда можно было загрузиться в любой рыбной лавочке на причале! Виски привозили под улово! крабов и устриц. В Вестпорте было полно контрабанд! Ребятишки играли коробками от шотландского. Ни одна машина в городе не ночевала в гараже. Все гаражи 61 под самую крышу заставлены канадским разливом. Береговая охрана раз в неделю наблюдала с катера, как око; причалов разгружали лодки. В пятницу. Всегда в один и тот же день. – Он подмигнул.
Я дымил сигаретой, с кухни снова донесся баритон который пел «Хлою».
Сковорода издавала шипение.
– Черт возьми, но вас же спиртное вряд ли интересует! – проговорил он.
– Вы правы, черт возьми. Я скупаю золотых рыбок.
– А-а, – угрюмо отозвался он.
Я налил себе и ему еще кальвадоса.
– За бутылку плачу я и еще две прихвачу с собой. Он просиял.
– Так как вас, говорите, зовут?
– Кармади. Думаете, я шучу насчет золотых рыбок? Ничуть.
– Черт, но с такой мелочи, как рыбки, не проживешь, разве не так?
Я показал ему на свой рукав и сказал:
– Вы же сами сказали, что у меня хороший костюм. Если рыбки интересные, то на них можно заработать. Новые разновидности появляются все время. Я узнал, что у вас тут один старик держит целую коллекцию. Может, он ее продает. Некоторые виды он вывел вроде бы сам.
Я налил в стакан еще кальвадоса. Упитанная женщина с усами ударом ноги открыла дверь и крикнула:
– Забирай яичницу с ветчиной!
Хозяин выбежал на кухню и принес мой завтрак. Я начал есть. Он внимательно следил за мной. Через какое-то время он хлопнул себя под столом по худой ноге, усмехнулся и сказал:
– Старик Уоллес! Ну, конечно, вам надо навестить старика Уоллеса. Черт, мы же не очень с ним знакомы. Он ведет себя как-то не по-соседски.
Человечек повернулся на стуле и показал сквозь тонкие занавески на холм вдали. На вершине того холма сиял в лучах солнца желто-белый дом.
– Черт, вот там он и живет. У него их тьма-тьмущая. Золотые рыбки, да?
Черт, ну и удивили ж вы меня!
Этот человечек меня уже не интересовал. Я проглотил завтрак, расплатился за него и за три кальвадоса по доллару за каждый и отправился к автомобилю.
Торопиться, похоже, не было надобности. Раш Меддер придет в себя и, наверное, освободит девушку. Но они ничего не знают про Вестпорт. Закат при них не упоминал об этом городишке. Те двое о нем не знали, когда появились в Олимпии, а то сразу подались бы сюда. А если бы они подслушивали под моей дверью в отеле, то знали бы, что я был не один. И тогда вели бы себя по-другому, когда ворвались в номер.
Времени у меня достаточно. Поэтому я проехал к причалу и осмотрел его.
Там были рыбные лавочки, питейные заведения, крохотные бордели для рыбаков, бильярдная, зал с игральными автоматами и «живыми картинками». Ниже, около воды, в огромных деревянных баках кишела рыба, приготовленная для приманки.
Слонялось там и порядочно бродяг, и если б кому-то пришло в голову их зацепить, то это ему, очевидно не прошло бы даром. Не увидел я только блюстителей порядка.
Потом я поехал на холм, к желто-белому дому. Он стоял отдельно, кварталах в четырех от ближайшего жилища. Перед домом – цветы, подстриженный зеленый газон, сад, украшенный декоративными камнями. Женщина в коричнево-белом сатиновом платье опрыскивала растительную тлю из пульверизатора. Я подождал, пока моя куча металлолома успокоится, потом вышел и снял шляпу.
– Мистер Уоллес живет здесь?
У женщины было приятное лицо, спокойный, твердый взгляд. Она кивнула головой.
– Вы хотели бы его увидеть? – спросила она спокойным, твердым голосом с хорошим произношением.
Она мало походила на жену человека, который ограбил поезд.
Я представился и сказал, что о рыбках ее мужа мне рассказали в городе.
Еще я добавил, будто меня интересуют редкие виды золотых рыбок.
Женщина поставила опрыскиватель и вошла в дом. Вокруг меня жужжали пчелы. Большие мохнатые пчелы, которые не боятся холодного морского ветра.
На песчаную отмель накатывались волны, их шум напоминал далекую неземную музыку. Северное солнце казалось каким-то поблекшим, его лучи не грели.
Женщина вышла из дома, оставив дверь открытой.
– Он наверху, поднимитесь по лестнице, – сказала она.
Я обошел несколько старых кресел-качалок, стоящих между клумбами, и вошел в дом человека, укравшего когда-то Линдеровы жемчужины.
Глава 10
В большой комнате аквариумы стояли всюду: часть из них двумя ярусами на полках с подпорками, большие овальные – в металлических каркасах, одни подсвечивались сверху, другие – снизу. Водоросли беспорядочными гирляндами покачивались за грязным стеклом, а вода имела какой-то призрачный зеленоватый цвет. В ней плавали рыбки всех цветов радуги.
Были там рыбки длинные, тонкие и похожие на золотые стрелы, японские вулехвостые, за которыми тянулись фантастически большие хвосты, неоновые рыбки, прозрачные, словно цветное стекло, крохотные чупли в полдюйма длиной, редкостные золотые рыбки, большие и нескладные китайские телескопы с выпученными глазами, жабьими мордами и плавниками, которые двигались в зеленоватой воде, словно ноги, толстяка, торопящегося на обед.
Больше всего света падало из большого окна в потолке. Под этим окном возле голого деревянного стола стоял высокий сухопарый мужчина. В левой руке он держал трепещущую красную рыбку, а правой сжимал лезвие безопасной бритвы, обернутое с одной стороны лейкопластырем.