В итоге, поддавшись общему настроению, Роксана закружилась в вихре банкетных удовольствий, перебрала шампанского, забылась и очнулась в гостиничном номере «Пекина» лежащей на кровати. Рядом сидел Агапов с бокалом холодной минералки в руке. Увидел, что девушка пришла в себя, предложил ей воду.
Роксана с благодарностью сделала несколько жадных глотков, затем внезапно отбросила бокал сторону, так что тот со звоном ударился о паркет. Она буквально вцепилась в Виктора Сергеевича, повалив его на себя, и принялась целовать так неистово, как, видела, делают это в фильмах настоящие любящие взрослые женщины. Это продолжалось минут пять, но когда Роксана стала расстегивать его рубашку, Виктор Сергеевич не грубо, но настойчиво освободился из объятий девушки:
— Роксаночка, не надо больше…
Она в недоумении тряхнула копной своих роскошных черных волос, как бы отгоняя наваждение:
— Почему… вы… ты… Виктор Сергеевич… Виктор… я же серьезно, я больше не могу так…
Агапов встал, слегка подрагивающими руками зажег сигарету и отошел к широкому окну с красивым видом на вечернюю Тверскую.
— Пойми меня, Роксана. Я очень ценю и уважаю твои чувства ко мне, тем более что давно о них знаю.
— Как, откуда?
— Что же я, чурбан неотесанный, что ли?
Он улыбнулся и стряхнул пепел.
— …и я благодарен тебе за любовь которую ты готова подарить мне всю, без остатка, но…
— Что «но»?
Роксана села на кровати, обхватив поджатые к подбородку колени руками, и исподлобья взглянула на Виктора Сергеевича.
— …но есть ряд серьезных препятствий к тому, чтобы мы проявляли и реализовывали свои чувства и эмоции.
— Значит, у вас они тоже есть?
В голосе Роксаны было столько радостной надежды, что в этот момент Агапов почувствовал себя последней свиньей. Однако внутренне он был твердо уверен в своей горькой правоте, поэтому продолжал:
— Да, скажу тебе честно, есть. Я ведь нормальный мужик. Когда годами имеешь близкий контакт с красивой девушкой, касаешься ее тела, знаешь это тело почти все наизусть, когда ты развиваешь ее всю, ее душу, неужели кто-то может остаться равнодушным?
— Так что же, Виктор, милый, любимый?!
Роксана сделала попытку вскочить с кровати, но Агапов нетерпеливым жестом осадил ее, а уж повиноваться ему девушка научилась чуть ли не автоматически.
— Пойми: у тебя ведь это первое серьезное чувство к мужчине… Насколько я знаю, ты ни с кем все это время не встречалась.
— Нет, конечно! Мне никто никогда не был нужен, кроме…
— Я верю тебе, Роксаночка! Тем больнее мне разрушать твой… прости за банальность… хрустальный замок.
Она опять сделала попытку встать, но Виктор Сергеевич быстро подошел, твердо взял ее за плечи и усадил обратно.
— Выслушай меня, не перебивай. Иначе мы проговорим всю ночь, но так и не поймем друг друга.
— Я согласна… готова проговорить хоть всю ночь, хоть тысячу и одну ночь!
Роксана всхлипнула.
— Ну вот этого не надо, великая спортсменка, чемпионка! Успокойся и выслушай. Во-первых, как ты знаешь, у меня есть жена. Пусть она вторая и, честно говоря, уже не любимая, но мы с ней прожили почти двадцать лет и стали… ну, как бы единым целым, которое очень трудно разорвать. У нас двое детей, и я их очень люблю и делаю все, чтобы они выросли в настоящей полноценной семье. Я не могу разрушить их мир. Поэтому, хоть возможностей всегда было предостаточно, старался никогда не заводить любовниц, подружек. И особенно среди подопечных. Вот…
Агапов выкинул окурок в форточку, налил себе минералки в стакан, выпил, помолчал, отвернувшись к окну. В комнате стоял полумрак, горела только неяркая лампочка в торшере.
— А во-вторых? — безжизненным голосом тихо спросила Роксана.
— Во-вторых… Надо думать в первую очередь о твоем будущем. Как в личном плане, так и в профессиональном. Ты уже настоящая спортсменка, выходящая на мировой уровень. Нам, возможно, даже придется с тобой расстаться…
— Как? Ни за что!
Роксана все же вскочила, подбежала к Агапову, обняла его и, уткнувшись носом в плечо, снова всхлипнула.
Он так же мягко, но настойчиво отстранил девушку и усадил ее в кресло.
— Чтобы идти вперед и дальше — а это необходимо! Было бы преступлением останавливаться на достигнутом! Тебе нужен тренер более высокой, международной квалификации. Я, к сожалению, в этом отношении своего предела достиг — надо честно смотреть правде в глаза. Зачем же из-за каких-то личных амбиций или нежных чувств рушить все, чего мы с тобой вместе добились таким большим трудом и потом, над чем работали многие годы! Ты согласна?