— Откуда?
— Вам, в смысле, адрес нужен?
— Да, конечно.
— Большая Ордынка, пятнадцать, квартира три.
Воронцова поднялась. Ей стало почему-то не по себе. Даже слегка подташнивало. Она поблагодарила Анжелу, записала телефон и поспешила дойти до трассы, где стала ловить машину. Ни в каком автобусе Ирина сейчас ехать не могла. Не могла смотреть на людей. В голове у нее кружилась какая-то карусель и стоял глухой звон.
Она слишком отчетливо вдруг представила именно себя на месте несчастной Роксаны.
Глава 13
Добравшись до дома около одиннадцати, Ирина без сил, не раздеваясь, повалилась на диван.
То, что она сегодня узнала, поняла и пропустила через свое сердце, оказалось слишком тяжелым и страшным. Ирина не могла реагировать на это просто с профессиональным интересом и спокойствием. Как женщина, она прекрасно понимала и жалела Роксану, ее разбитую жизнь и искалеченную судьбу.
Ведь по большому счету с ней, с Ириной, почти так же поступил ее бывший муж Рихард. Бросив ее, он предпочел другую, тоже счастливую, сытую, не обремененную заботами американку.
Разница только в том, что Ирину это не сломало как в силу особенностей характера, душевного склада, так и в силу определенных жизненных обстоятельств.
А Роксану Моветян все случившееся превратило в чудовище. Несчастное, больное, но чудовище.
Этой тяжелой ночью Воронцовой снились неприятные сны.
Ощущая разбитость во всем теле, головную боль и омерзительное отношение к подлой и несправедливой жизни, наутро Ирина притащилась на работу.
Каменецкий и Дроздов, естественно, с нетерпением уже ждали ее и набросились с упреками, почему она вечером не позвонила, не известила о своем благополучном возвращении в город. Дескать, мало ли что могло с ней произойти!
Ирина опустилась в кресло, отрешенно посмотрела на коллег, махнула рукой и тихо произнесла:
— Да бросьте вы, что со мной случиться может. Все худшее уже произошло — я точно знаю, кто преступница. Лучше бы мне этого не знать…
Мужчины удивленно переглянулись, и капитан воскликнул:
— Ну, Ирина Воронцова, ты даешь! Другой на твоем месте сиял бы от удовольствия и сверлил дырочки на погонах под новые звездочки, а на тебе лица нет. Сидишь, будто по тебе каток проехался!
— Вот-вот, капитан. Именно каток. И название ему — сволочизм нашей жизни, и ваш, мужиков, в частности.
Дроздов громко присвистнул, подошел к Ирине, слегка потряс ее за плечи:
— Очнись, красавица! Что случилось? Ты совсем не в себе, на нас зачем-то наезжаешь!
А Каменецкий начальственным тоном, с ноткой обиды даже за оскорбление своего пола прикрикнул:
— Кончай, Воронцова, сопли распускать! Докладывай все по порядку. Тут тебе не это… тьфу, а угрозыск!
— Пожалуйста, слушайте. Потом отвечу на ваши вопросы.
Ирина включила диктофонную запись разговора с Анжелой Лебедевой и, закурив, отвернулась к окну.
Через двадцать минут, когда закончилась пленка, в кабинете капитана Каменецкого висел тяжелый табачный дым.
— Ну и дела-а, — протяжно вздохнул Петя Дроздов. — Но я не понимаю, как она до убийств-то дошла?
Ирина по-прежнему смотрела в окно на чистое голубое небо. Сглотнув комок в горле, она сказала:
— А сейчас я вам нарисую более-менее реальную картину того, что произошло с Роксаной. Отвращение и ненависть к мужчинам, доходящие до патологии, шизофрении, навязчивая идея… Тут целая гамма, исследовать которую должны врачи-психологи и психиатры. Плюс к этому, я уверена, глубоко затаенная, загнанная внутрь души неутоленная любовь к этому Славику. Короче говоря, Роксана превратилась в гремучую смесь, ее прежняя личность оказалась разрушенной, вытесненной другой: безжалостной, больной, страшной. Во многом этому способствовал алкоголь, а окончательно добили девушку наркотики. Выпивка ее перестала удовлетворять. В это время она колола умирающей матери морфий. Попробовала как-то с похмелья сделать и себе укольчик — эйфория, мир заблестел яркими красками. Ей понравилось — и пошло-поехало. После смерти матери она полностью, очевидно, потеряла над собой контроль. Морфий кончился, нужно было добывать деньги. Роксане уже все равно, каким способом это делать. Покрутившись в среде опытных наркоманов, она узнала о «золотом уколе». Поскольку нужны были деньги, Моветян решила заняться проституцией и на всякий случай держала в сумочке шприц со смертельной жидкостью. Всадить его, в случае чего, опытной руке — одно мгновение. То же самое оружие, но бесшумное и гарантирующее немедленную смерть.