— Ну, вопросы морали мы тут обсуждать не будем!
Борисов поднялся из кресла и, выходя из кабинета, бросил через плечо:
— Во время операции быть максимально осторожными. Голову отверну, капитан, если что.
— Есть!
Каменецкий шумно выдохнул, когда дверь за начальником закрылась.
Согласие прокурора на прослушивание зеленоградского телефона в коммуналке, где снимала комнату Роксана, было получено.
Теперь оставались только сомнения в том, что Моветян захочет встретиться с Круговым. Мало ли какие мысли и чувства бродят сейчас в голове и в душе это несчастной… Она ведь на письмо Славика из Америки не ответила, значит, безразлична к нему.
— Нет, — возразила Ирина Пете Дроздову, когда они обсуждали этот вопрос, — если бы была безразлична, то не нападала бы на тех, кто напоминает ей Крутова всего лишь даже такой мелочью, как золотая коронка.
— Хорошо, предположим. А вдруг в ее воспаленном мозгу вспыхнет старая любовь к Славику и вместо нападения она бросится ему ноги целовать?
— Ну что же, — рассудительно заметил Каменецкий, в кабинете которого происходил разговор, — на все есть Бог. Значит, придется задерживать Моветян по другим основаниям. В любом случае на свободе мы ее не оставим.
— Будем надеяться, что все пройдет гладко, — сказала Воронцова и добавила: — Мне пригласить Крутова в кабинет, Антон?
— Да, зови. Пора начинать.
…Разговор двух бывших спортсменов и пылких влюбленных по телефону, записанный на пленку, уже вечером был внимательно прослушан оперативниками (тогда они вышли в коридор, чтобы Крутов говорил как можно более расслабленно и естественно).
— Алло. А Роксану можно позвать?
— Сейчас посмотрю…
(Пауза. Видимо, соседка пошла искать).
— Да? Кто это?
— Роксаночка, ты меня, конечно, не узнаешь?
— Кто это?
— Я, Слава. Крутов Слава.
(Молчание).
— Ты помнишь меня, Роксанка?
— Нет. Кто дал мой телефон?
— Я искал тебя долго, нашел вот… решил сначала позвонить… Ты правда меня не помнишь? Славик я.
— Да, помню.
— Мне очень нужно поговорить с тобой, только не по телефону.
— Говори.
— Где, когда?
— Сейчас говори.
— Нет, Роксаночка! Нам надо обязательно с тобой увидеться.
— Я подумаю. Перезвони.
— Не могу, надо очень срочно.
(Молчание).
— Роксанка, ты же меня помнишь?
— Да.
— Я буду ждать тебя завтра в десять утра в Москве, в Сокольниках. Помнишь нашу лавочку недалеко от колеса обозрения?
— Да.
— Ты придешь?
— Да.
— Очень надеюсь, Роксаночка. До завтра.
…Место, которое назвал Крутов, Воронцова и Петя Дроздов хорошо обследовали. Выбор был не случаен и достаточно удачен: место тихое. Сразу за лавочкой — густые заросли кустов, где вполне можно спрятаться!
В общем, обстановка, провоцирующая Роксану на убийство своего бывшего жениха. Но одновременно позволяющая и не допустить этого, а Роксану — задержать на месте преступления.
Ирина плохо спала ночью. Собственно, перед серьезным делом волнение почти не давало ей сомкнуть глаз. Она несколько раз вставала, курила, пила кефир…
Воронцова боялась не самого задержания Роксаны, а того, что женщина, почуяв неладное, просто не придет. Ведь если Моветян еще способна рассуждать здраво, она сейчас должна любого шороха бояться.
А тут все как-то подозрительно: ее разыскивает бывший жених, умоляет о свидании… Ну какие у них могут быть дела и разговоры после всего случившегося?
Однако чужая душа — потемки. Тем более такая душа, как у больной Роксаны. Может, она и почуяла некий подвох, но у нее имеются какие-то свои мотивы для встречи со Славиком Круговым.
…Подремав под утро буквально часа три, Воронцова проснулась с чугунной головой и едва-едва сумела привести себя в относительный порядок с помощью контрастного душа и лошадиной дозы кофе.
Она подъехала на Петровку около девяти часов. Ее уже ждали коллеги по группе и еще двое молодых оперативников, приданных им для подстраховки. Каменецкий несколько раз категоричным тоном заявил, что с Круговым, упаси Бог, ничего не должно случиться.
Сам Славик подошел к месту свидания без пятнадцати десять. Он сел на лавочку и принялся курить «Мальборо», одну сигарету за другой. Несмотря на то что он знал о притаившихся за его спиной в кустарнике вооруженных оперативниках, Славик очень сильно нервничал.