Нам подают змею или акулу?
У китаянки под ногтями грязь…
Мы опустились, детка, к Вельзевулу
В его всегда прожорливую пасть…
Простейшая китайская таверна,
Варёных тряпок загустевший смрад…
Вот нюхай, как она воняет, скверна,
Вот так он пахнет, твой предбанник, Ад…
Китай коммунистический? Ты шутишь,
Китай всегда как мыло с молоком,
Смелей, смелей, чего ты носом крутишь…
Ешь саранчу, с подкрылком и брюшком…
* * *
Зимой я ложусь с темнотой
И сплю до рассвета,
Обогреваюсь плитой
И жарю себе котлеты…
Я читаю историю Древних времён,
Я Египтом захвачен и увлечён.
Я одет в безрукавку из пуха,
А за окном сыро и глухо…
Я учёный. Зовут меня Аменхотел.
Я прогорк, хотя не ослеп.
* * *
Всё больше поножовщины и драк,
Всё солнца меньше, а дожди всё гуще,
То, что случилось в Беловежской пуще,
России не переварить никак…
И даже сквозь хмельную даль стакана,
Сжимая заскорузлою рукой,
Раздумываешь, что страна с тобой.
Вдруг натворили три злодея, спьяна…
Раздумывает подлинный мужик.
И хочется кому–то взрезать горло.
Чтобы пришёл бы злыдню бы кирдык,
Ведь до сих пор не легче, так припёрло…
Якобинцы
Вот на окне дозревают
Сливы и помидоры,
Словно бы головы догнивают
Кровавого термидора…
О, Робеспьер, и о, нежный и злой
Сент — Жюст…
Ваших волос можжевеловый, молодой
Жёсткий куст…
Кровью пропитан, друзья якобинцы,
Вы термидора для буржуазии гостинцы,
От париков не успевшие освободиться,
В толщу веков Вам, напудренным, вниз провалиться…
Головы смяты…
Целуют друг друга.
Amies, comradы и браты,
Как вы упакованы туго!
* * *
Напротив — дом многоэтажный,
В нём — магазины и кафе,
А также «Альфа–банк» продажный,
Где буква «Фэ» как галифе
У красного кавалериста,
Пылает «Альфа — Банк», кровав
Народной кровью, что игриста…
Пётр Авен, долларов набрав,
С противным Фридманом… Из пушки
Я «Альфа–банк» бы расстрелял,
Все распорол его подушки,
А деньги бедным бы раздал…
* * *
Граф пьёт пятые сутки молодое вино,
Он оставил Шато Лафит,
Граф бессмысленно смотрит в ночи порно,
Граф и корчится, и кричит!
Граф оставлен женою его, Жаклин,
Хлыстик, туфельки, пара шляп…
У французского графа английский сплин
И тоска, словно он араб…
Где контесса? Контессы повсюду нет:
В библиотеке, в саду, в окне…
Граф желает, чтобы его к стене
Вдруг поставил Военсовет…
Граф расстрела хотел бы, ещё темно,
Чтоб палач был простужен и зол,
А пока граф лакает свое вино
И бокалы швыряет в пол…
Ведь нежнее не будет её бедра,
Был так тонок её язык…
Хоть убийцу арестовать пора…
Жандармерии нет, старик…
* * *
Приняв в себя болванку алую
И внутренности этим балуя,
Рыдает женщина от счастья,
Я в этом принимал участье…
Всего лишь ночью этой прошлою,
Как офицер с улыбкой пошлою,
Однако же восторга бес
Со мною в женщину залез…
* * *
А дома — светлая культура,
Ряды уютных умных книг,
Великая литература,
Которая есть твой двойник,
Однако вспомни, сын мой, вспомни!
Что было с Фаустом тогда,
Когда в Москве или в Коломне
Ещё казнили иногда…
Ведь Фауст цвёл, цвела Европа,
Фаянс, фарфоры, гобелен,
Изобретенье микроскопа
И просвещённый суверен.
* * *