Не раз София намекала на женитьбу. И помимо большой и крепкой любви в бедной девчонке еще чувствовалась меркантильная черта. София ни раз проговаривалась, что всегда мечтала стать женщиной влиятельного миллионера. Считала она, что давно и крепко матерого зверя за яйца держит.
Когда же в доме появилась Мария, София сразу в ней учуяла соперницу.
И конечно. Дарио и сам по мужски сравнивал. Куда уж бестолковой влюбленной соплюшке двадцатилетней, у которой в голове ветер, клубы и его банковская карта, к Марии, взрослой женщине, открытой и мягкой, нежной и умной. Сначала Дарио думал легко сломает простушку. Схема отлажена. Покажет красивую жизнь, большой дом. Покормит сытно, глазами голодными постреляет по всем местам округлым. А потом на член заманит. Все телки от него тащились. Здоровый и твердый, как сталь. Дарио знал себе цену. И чтоб простая переводчица отказала еще и по роже его брутальной второй раз съездила, это его жутко взбесило. Разозлило до невозможности. А еще, зацепило сильнее и глубже.
И Арманд вызывал в нем теперь злость дьявольскую. Ревность. Ведь к нему на шею Мария покорно вешалась. Племянник сразу рассмотрел нежную хрупкую женщину. Свиду простую и обычную, но с чертями бесноватыми, стервозными внутри. Средь белого дня дремлющими, но так ярко и резво просыпающимися в ее глазках карамельных, когда вредничала и отказывала. Когда задумывала что то провернуть. Сбежать.
Сучка она, короче. И кобель матерый захотел под себя ее подмять.
А с Армандом Дарио решит полюбовно. Пошлет ему первоклассных девок, чтоб не обижался. А нет, так пусть ссорится с дядей. И Дарио враз обломает племяннику зубы молочные. Напомнит, кто старший. Хоть и всего на два года, но старше.
Только обломала Мария двоих мужчин одним махом. Смогла из крепости неприступной сбежать. И злила и бесила ее пропажа с ниибической силой. Дарио то был уверен, что в течении часа ему Марию найдут и приволокут обратно в его логово.
Пошел третий день, а Марии нигде не было. Ни законники, ни бандиты работающие на его территории и прогибающиеся под его властью, никто не знал где девчонка спряталась.
На следующий день фотография Марии была разослана всем жителям Будвы. Но толку было ноль.
Дарио рвал и метал, как голодный зверь у которого из под носа лакомый кусок мяса увели. Подразнили и забрали.
Арманд злился не меньше. Его в Палермо ждали серьезные дела. Надо было заключить мирный договор с ирладцами. Бриан Нолан только ради этих переговоров с Брунетти задерживался в столице Сицилии и с островной Италии не уезжал. Ирландец начинал нервничать и говорить, что это несерьезно, переговоры оттягивать и переносить. А если б он узнал, что это мафиози так от девки накрыло, то точно б развязал войну.
Дарио хотели привлечь в переговоры с Ндрангентой. Влиятельные доны требовали отчетов о войне с Росси. Орсино давно свихнулся и жаждал крови. А Дарио и сам был не прочь ее развязать. Это Арманд — дипломат, все хотел мирно договориться. А Дарио настолько был яростным и жестоким, что любой конфликт хотел решить только утопив в крови врага.
София оставалась рядом с Дарио. Раздражала мужчину своей навящевой любовью все сильнее. Но на ней он мог хоть пар огненный по другой женщине спускать. И ждать, когда же Марию найдут. Его Марию.
А простая переводчица чужестранка как сквозь землю провалилась…
Глава 26
Мария.
Я очнулась и взвизгнула от кошмара. Вокруг словно декорации к хоррору. Фильму ужасов. Черная надгробная плита, затхлая пыль и витьеватые снежинки паутины. Через грубо сколоченные ставни пробивался солнечный свет и освещал помещение склепа.
Голова гудела и трещала. Запекшаяся кровь на затылке стянула волосы.
Я с трудом вспомнила, что вчера со мной произошло.
Я бежала из дома Дарио, заблудилась в редком лесу. Уже видела вдалике огни Будванской Ривьеры, как на меня накинулся…призрак!
Привидение в белоснежных одеждах и с длинными спутанными волосами. Мертвенно бледной кожей и красными белками глаз. Такой мистический ужас я никогда в жизни не ощущала. Никогда не верила в жизнь духов и чертовщину. Никогда раньше! Пока с самим Дьяволом не познакомилась. И уверена, это именно он, Дарио Брунетти, наслал на меня морок и своих адских приспешников.