Я подхожу к Рафаэле, без особой причины качая головой из стороны в сторону.
— Сколько здесь комнат? — Спрашивает она, как только я останавливаюсь рядом с ней, устремив взгляд на дверь, ведущую в соседнюю комнату.
— Шесть. Все на этом этаже.
— И все они для ножей? Или есть что-то еще?
Рафаэла не стоит на месте. Она ходит вдоль полок, то нагибаясь, то вставая, наклоняя голову, чтобы получше рассмотреть ту или иную деталь, и я прекрасно понимаю, что оставляю слишком много пространства между ее вопросами и моими ответами, но ничего не могу с собой поделать, не могу перестать наблюдать за ней.
— Каждая из этих комнат имеет определенную тематику или тип ножа, — объясняю я, следуя за ней через море стекла и металла. — Некоторые из них — антиквариат, другие — современные, третьи — оружие для использования, по сути. Большинство из них находится в последней комнате.
— Так что пять из шести комнат просто… Коллекция?
Она наклоняется, чтобы рассмотреть особенно богато украшенный нож, ее рука почти касается стекла. Я нажимаю кнопку на верхней полке, и стекло открывается, давая мне доступ к ножам.
Рафаэла моргает, когда я протягиваю руку и беру тот, на котором остановился ее взгляд.
— Этот нож был использован при убийстве третьего китайского императора. Ему более двух тысяч лет. Рассказывают, что его купали в яде редкого растения, чтобы даже царапина была смертельной. А вон тот. — Говорю я, указывая головой на простой, но элегантный нож, лежащий на подставке рядом с тем, что у меня в руках. — На аукционе он стоит эквивалент своего веса в золоте. Это уникальный экземпляр, сделанный японским кузнецом в XVIII веке.
Жена поворачивается ко мне, пораженная.
— Как ты достаешь все эти вещи?
— С помощью большого терпения и находчивости, — отвечаю я с улыбкой. — Не хочешь подержать? — Спрашиваю я, предлагая его ей. Рафаэла медленно кивает. — Посмотри на ручку. У нее есть срезы. — Говорю я.
Рафаэла поднимает предмет и подносит его к глазам, замечая замысловатую работу на рукояти и лезвии.
— Красиво… Я почти понимаю твою одержимость.
— Одержимость? — Спрашиваю я, приподняв бровь, и Рафаэла отводит взгляд от ножа, чтобы посмотреть на меня.
— У тебя шесть комнат с ножами, Тициано. Наверное, это можно назвать одержимостью.
— Я предпочитаю коллекцию.
— Коллекция одержимого, — с улыбкой заявляет она. — Расскажи мне больше.
— Слишком требовательно для человека, который меня осуждает.
— Ты меня пригласил, — напоминает она. — Будь хорошим хозяином.
— Окей, я буду идеальным хозяином, — говорю я, принимая вызов в ее глазах.
Осторожно беру нож из ее рук и кладу его на место, прежде чем мы перейдем к следующему предмету, который привлек ее внимание. Это более прочный нож с боевыми отметинами вдоль лезвия.
— Этот имеет героическую историю. Им пользовался капитан тамплиеров во время крестовых походов. Говорят, что он спас жизнь своему владельцу более чем в дюжине стычек.
Рафаэла наклоняется, чтобы рассмотреть его поближе, в ее глазах читается восхищение.
— А что насчет этих? — Спросила она, указывая на ряд небольших ножей, выставленных на другой полке.
— Это метательные ножи, используемые как для защиты, так и для нападения с расстояния. Они смертоносны, но требуют абсолютной точности.
Она слегка прикасается к стеклу, следя взглядом за линиями ножей.
— Ты и ими умеешь пользоваться?
— Да, — подтверждаю я с самодовольной улыбкой на губах.
Наша экскурсия продолжается, Рафаэла внимательно слушает, задавая острые вопросы, когда тот или иной предмет привлекает ее внимание.
— А это комната развлечений, — объявляю я, когда мы доходим до последней. — Это ножи для использования, а не для коллекционирования.
Здесь стены, которые раньше были заполнены витринами, уступают место большому пространству со столами и магнитными держателями, на которых выставлены разнообразные ножи. Помимо ножей, в комнате есть манекены для тренировок и другое оборудование, необходимое для практики.