— Мы можем попробовать еще раз? — Спрашивает Рафаэла, и я откладываю молчаливый спор с Витторио в сторону, чтобы обратить на нее внимание.
Ее лицо искажается в недовольной гримасе.
— Витторио занят, но…
— Я могу помочь, — предлагает Чезаре, и только тут я понимаю, что в какой-то момент он вошел в зал.
Какого блядь черта!
С каких это пор я настолько небрежно отношусь к окружающему миру, что не замечаю чьего-то прихода?
— Нет, спасибо, — отмахиваюсь я от его услужливости. Улыбка на его лице говорит мне, что он видел все, что произошло, и что его расположение не имеет никакого намерения помогать Рафаэле. Он просто еще один ублюдок, пытающийся досадить мне.
— Но… — начала Рафаэла, и я прервал ее.
— На сегодня с тебя достаточно, Рафаэла.
Она хмурится, но не протестует, и это чудо, за которое я ей благодарен, потому что я бы не знал, как объяснить, почему я не хочу, чтобы она продолжала противостоять моим братьям, что поняли и Витторио, и Чезаре, судя по тому, как они на меня смотрят.
Сукины дети.
Мы собрали свои вещи и пошли домой.
Рафаэла заполняет тишину, а я, не обращая внимания на суматоху в моей голове, отвечаю ей то согласием, то несогласием, то ехидными комментариями, слишком погрузившись в свои мысли, чтобы сосредоточить внимание на чем-то еще.
Что со мной происходит? С каких это пор я считаю Витторио, несмотря на всю его сварливость, реальной угрозой или опасностью?
Я решился попросить его принять участие в тренировках Рафаэлы, потому что никогда бы не доверил никому, кроме братьев, прикасаться к ней. Я доверяю им, так почему же у меня было ощущение, что моя душа покинула тело и вернулась только тогда, когда тренировка закончилась?
Это были самые мучительные минуты в моей жизни за долгое время. Почему так произошло? Ответ, как я понимаю, прост: Рафаэла. Она изменила игру, изменила правила.
За последние несколько недель я уже пришел к выводу, что то, что побудило меня убить Марсело, Михаэля и Стефано, было чем-то большим, чем просто одержимость, но до этого момента, на ринге, я не понимал, насколько далеко все зашло.
60
РАФАЭЛА КАТАНЕО
— Ты должен признать, что я становлюсь лучше. — Я закатываю глаза, топая ногами по ступенькам, как истеричный ребенок, но мне все равно.
— Конечно. Сегодня ты всего пару раз наехала на бордюр, что уже лучше, чем в прошлый раз.
— Это же внедорожник! — Защищаюсь я. — Никто не должен учиться водить на внедорожнике! Он слишком большой!
— Знаешь, что еще большое, куколка? Зеркала заднего вида! Датчики заднего хода и экран камеры заднего хода.
Я фыркаю.
— Ты не понимаешь, — вздыхаю я, и Тициано смеется.
— Определенно не понимаю, — соглашается он и берет меня за руку, когда мы доходим до гостиной, притягивая к себе так, что моя грудь прилипает к его груди. — Доброе утро, принцесса.
Это приветствие звучит за две секунды до того, как его рот оказывается на моем, и Тициано целует меня, ничуть не заботясь о шуме персонала вокруг дома.
Мне нравится, что ему просто наплевать на все, что нас окружает. Это глупо, но это почти, как если бы он выключил свет во всем мире и делал вид, что существуем только мы двое, когда мы вместе.
Боже! Кажется, я слишком сильно ударилась головой. В последнее время мне в голову приходят такие глупые мысли…
После разговора о презервативе моя голова, похоже, дала себе разрешение на глупые мысли. Нет, я не ожидала, что причиной того, что мы продолжаем пользоваться презервативами, станет забота Тициано обо мне, но тот факт, что ему не все равно, не дает мне права считать это важным. И я не хочу, чтобы это было так.
Когда он разнимает наши рты, у меня перехватывает дыхание, я кончиками пальцев касаюсь его груди, а его губы снова и снова нежно касаются моих. Почему мое сердце бешено колотится?
— Ты уже уходишь? Зачем тогда поднимался?
— Уже… — Он заправляет прядь моих волос за ухо. — Я просто хотел убедиться, что ты в безопасности.
— На лестнице? — Спрашиваю я, смеясь, и он тоже улыбается.
— С добрым утром, — повторяет он.
— С добрым утром. Спасибо за урок.
— Еще немного, и я смогу не надевать шлем, когда сяду с тобой в машину.
Я отталкиваю его, но не могу сдержать смех.
— Засранец!
— Сучка! — Он подмигивает мне и разворачивается, чтобы вернуться на лестницу, чуть не столкнувшись с Луиджией и Карлой, одной из горничных.