Я не хочу признавать это.
Я не позволю себе этого.
Я доберусь туда. И когда я доберусь… Когда я приду, тот, кто осмелится представлять хоть тень опасности для моей жены, будет умолять меня о самом жестоком дне, потому что зверство не будет достаточно хорошим словом, чтобы описать то, чем я стану.
Возможно, я окрашу стены одной из покоев башни его кровью и подарю Рафаэле эту комнату. А может, придумаю новый вид наказания, настолько варварский, что даже крови не останется. Неважно. Я буду беспокоиться об этом позже, потому что я иду.
Я должен успеть.
70
РАФАЭЛА КАТАНЕО
Я собираюсь сказать ему, решаю я это уже в пятый раз за последние пять минут. Все четыре предыдущих раза за этим следовал трусливый отказ. Но что может случиться в худшем случае?
Может ли он взбеситься из-за этого? Да, определенно может.
Но развод — это не вариант, так что, думаю, это хорошо, не так ли, Санта? Я смотрю вверх, хотя между мной и небом несколько каменных этажей.
Я расхаживаю взад-вперед по башне. Я пришла раньше до встречи с Тициано, не в силах больше оставаться дома, борясь с этим извращенным "хорошо для меня, плохо для меня" — "скажу ему, не скажу".
Не так уж много изменилось. На самом деле, единственное, что изменилось, это место, где я борюсь с этим.
Так много мужчин, в которых можно влюбиться, а я схожу с ума по самому сложному из них. Что за черт! Кажется, они отправили на пенсию моего ангела-хранителя. Даже пьяный не допустил бы такого, это невозможно.
Они отправили на пенсию крылатого парня, который защищал меня много лет назад, и забыли поставить на его место другого. Вот и все. Другого объяснения нет.
Я откидываю назад распущенные волосы и оборачиваюсь. Плохая идея, понимаю я, глядя на пустой бак. Глаза закрываются, и в голове возникают образы меня и Тициано, прижавшихся друг к другу. Я вздыхаю.
Ад, ад, ад!
Я разом выдыхаю весь воздух из легких, и тишину прорезает звук поднимающегося старого лифта. Ладно, Рафаэла, это не так уж и сложно. Просто скажи: я была идиоткой и влюбилась в тебя, и что мы будем с этим делать?
И честно? Я должна винить его. Да, если у Тициано хватает наглости говорить глупости, я должна втереть ему в лицо, что мужчины, которые не пытаются завоевать сердце женщины, не убивают ради нее людей, не покупают дома и мотоциклы, и уж тем более не говорят, как им нравится делать ее счастливой.
Я фыркаю, и дверь лифта открывается за моей спиной. Я начинаю считать до трех, твердо решив признаться в своих чувствах на счет три, как только повернусь и выстрелю в него, словно на дуэли на Диком Западе, потому что так будет проще.
Однако, когда я дохожу до двух, воздух прорезает вздох, и я оборачиваюсь, мой рот уже открыт, полная решимости заговорить, пока он не пошутил или не соблазнил меня, и я снова сдамся.
Однако кто бы ни был на другом конце комнаты, это не Тициано.
— Так, так, так… Кто у нас тут?
71
РАФАЭЛА КАТАНЕО
У меня перехватывает дыхание, когда двое потрепанных раненых мужчин смотрят на меня. На губах мужчины слева от меня появляется жестокая улыбка, и, хотя страх бурлит у меня в животе, я заставляю себя ничего не выдать.
— Маленькая шлюшка младшего босса, — говорит он тоном, от которого заскрежетал каждый оголенный нерв. — Я помню тебя, ты помогала ему, когда он пытал моего брата.
Я не помню никого из них конкретно, но я помню, как Тициано заставлял одного человека смотреть, как он пытает другого, на одном из сеансов, где я ему помогала.
Комната словно уменьшается, воздух становится плотнее, но я сохраняю ясность ума. Уроки моего мужа звучат в моей голове как мантра.
— Ох, черт! — говорит второй мужчина и смеется. — Я повеселюсь с тобой… Этот ублюдок так или иначе убьет меня.
Я сглатываю, не сводя с них глаз, а в голове прокручиваются сценарии. Я вспоминаю каждое движение, которому меня научил Тициано, каждую точку давления, каждую технику дыхания, чтобы сохранить спокойствие.
— Ты не выглядишь испуганной, — говорит второй мужчина, еще один резкий смех наполняет пространство своими мрачными намерениями.
— А стоило бы, — продолжает первый мужчина, делая шаг ко мне. — Ты не знаешь, что тебя ждет.
Он ошибается.
Я знаю.
Я знаю, что страх делает с человеком, как он может парализовать и стоить всего. Я больше не та хрупкая девушка, которая дрожала и трепетала перед любой опасностью.