Думаю, в конце концов, наше изгнание — это почти подарок, потому что независимо от того, вступила я на поле боя с закрытыми глазами или нет, я понимаю, что в итоге оказалась в самом центре войны. И первая большая битва будет в моем собственном доме. Моего нового дома. И она не будет красивой.
Еще одна вещь, в которой Луиджия права? Мне нужно сделать несколько покупок.
38
ТИЦИАНО КАТАНЕО
Услышать шум в столовой в крыле моих родителей и пройти мимо — это новый опыт. Не то чтобы я сильно расстраивался из-за того, что пропущу один или несколько семейных ужинов. В основном потому, что я знаю, что у мамы наверняка включен режим драмы на самом интенсивном уровне. Но это все равно странная новинка. Я поднимаюсь наверх, уже улыбаясь тому, что, как я знаю, ждет меня.
Рафаэла не отвечала на мои звонки сегодня днем, когда я пытался поговорить с ней, и с тех пор я планировал научить ее, что она не должна игнорировать меня, как бы она ни была зла на меня.
Мне сообщили, что она отправилась с Габриэллой за покупками. Я знаю, что она приехала почти два часа назад и с тех пор остается дома, но ничего из этого сама Рафаэла мне не сообщила.
Я удивляюсь восхитительному аромату, который встречает меня на лестничной площадке. В это время суток единственное место, где обычно подают еду во всем доме, — это крыло моей мамы, и персоналу буквально запрещено подавать еду в любой другой части особняка.
Анна смягчила это правило, только когда Габриэлла переехала к Витторио, потому что не дай бог за ее столом оказалась бы бразильская путана. Но Рафаэле нужно есть, и если нам запрещено участвовать в семейных ужинах, то очевидно, что она должна была что-то заказать или приготовить.
Однако, войдя в дом, я понимаю, что этот аромат — лишь первая из нескольких новинок. Я бы задумался, в то ли крыло я попал, но очень сомневаюсь, что у кого-то из моих братьев за одну ночь появилось пристрастие к красочным предметам декора. И я не думаю, что даже Габриэлле хватило бы смелости внести в комнату Витторио такие радикальные изменения, какие были сделаны в моей.
Темные шторы были заменены на светлые, почти белые. В гостиной также исчез серый ковер, а на его место постелили новый, в земляных тонах. Диван обзавелся подушками, а кресла — покрывалами. По всей поверхности разбросаны фоторамки, и, к моему удивлению, на них действительно висят фотографии.
А обеденный стол… Он накрыт. На двоих. С тарелками, тканевыми салфетками и даже цветочной композицией. И на кухне, на моей кухне, есть персонал. Я недоверчиво сужаю глаза.
Не думаю, что, за исключением Луиджии и самой Рафаэлы, я когда-либо встречал сотрудников, действительно работающих в моем доме. Сотрудников, притворяющиеся работающими, чтобы столкнуться со мной? Конечно! Но занятые? Действительно? Никогда.
В любом другом случае я бы просто похвастался, что моему члену понадобилась всего одна ночь, чтобы выполнить работу, но, когда речь идет о Рафаэле? Что-то здесь не так.
— А, ты пришел, — говорит Рафаэла, появляясь в коридоре в темно-синем платье и на высоких каблуках.
Видимо, она переделала не только мой интерьер. Ее светлые волосы стали немного светлее и на несколько пальцев короче, не знаю, из-за завитков на концах или из-за того, что они были подстрижены.
Она идет ко мне своей сексуальной походкой, и я наклоняю голову в восхищении. Красивая. Она потрясающе красива. Накрашенная и опрятная, или голая, перекатывающаяся в моем рту.
— Добрый вечер, — говорит она на расстоянии вытянутой руки. — Я не знала, во сколько ты приедешь, поэтому еще ничего не подала.
Если бы ты ответила на мой звонок, то могла бы знать. Но я этого не говорю. Одним шагом я сокращаю расстояние между нами и обхватываю ее за талию. Рафаэла раскидывает руки на моей груди, и ее взгляд не обращает внимание двух женщин в нескольких метрах от меня.
В моем крыле нет стен, поэтому я не сомневаюсь, что две сотрудницы сейчас внимательно наблюдают за нашим общением.
— Привет, куколка. Ты планируешь меня отравить? — Спрашиваю я так, чтобы слышала только она.
Она тихо смеется и щелкает языком.
— Думаю, тебе придется поесть, чтобы узнать.
Теперь моя очередь смеяться.
— Тебе понадобится что-то посильнее яда, чтобы прикончить меня, принцесса.