— Полагаю, это еще одна вещь, которую нам придется подождать, пока ты не съешь все, чтобы узнать.
Я сужаю глаза, потому что Рафаэла говорит это серьезно. Она ведь не стала бы пытаться отравить меня, правда?
— Тебе будет не хватать моего члена, — дразню я, и Рафаэла закатывает глаза. — Тяжелый день, куколка? — Спрашиваю я, указывая головой на пространство вокруг нас. — Шопинг и перепланировка? А я-то гадал, найду ли я тебя лежащей в постели, все еще ноющей о том, что тебя заставили выйти замуж.
Рафаэла фыркает, слегка отталкивает меня и делает шаг назад. Я позволяю ей уйти.
— Если я не плакала прошлой ночью, выполняя худшую часть своих обязанностей, то почему я должна оставаться в постели сегодня, выполняя веселую часть?
— Худшую часть? — Спрашиваю я, приподняв бровь, и моя готовность позволить ей уйти исчезает. Я сокращаю расстояние, которое она между нами проложила, и на этот раз мои руки обхватывают ее гораздо нежнее. Я провожу одной рукой по ее распущенным волосам, а другой хватаю ее за талию. — Лгунья, — шепчу я ей на ухо за несколько секунд до того, как завладеть ее ртом в карающем поцелуе.
Я сильно прикусываю ее нижнюю губу, и Рафаэла тихо стонет мне в рот, пользуясь тем, что я обхватил ее, чтобы тереться об меня, забывая или игнорируя, что мы не одни. Мне очень нравится эта капитуляция и отсутствие сдерживания. Я прерываю поцелуй, только когда понимаю, что она совсем запыхалась.
— Я собираюсь помыть руки перед ужином, — говорю я, делая шаг назад, и она на несколько секунд замирает в оцепенении, закрыв глаза.
— Я попрошу персонал накрыть нам, — тихо отвечает она, ее губы покраснели и припухли.
— Что ты делаешь? — Спрашивает Рафаэла, уже сидя за столом и глядя на меня с нахмуренными бровями.
Я заглядываю под диван и за мебель в гостиной, но ничего не нахожу, так же как не нашел ничего и в других местах, куда заглядывал, когда ходил в нашу спальню.
— Искал ловушки, которые ты могла расставить.
Она закатывает глаза.
— О, ради Бога, Тициано! — Протестует она, поворачиваясь к столу. — Ужин остынет.
Я смотрю на нее с подозрением, но все же подхожу к столу и сажусь на место во главе, которое Рафаэла зарезервировала для меня. Странно, но в этом нет ничего странного. А вот что точно странно, так это то, что она подает мне мою тарелку и ставит ее передо мной.
Я жду, что она возьмет и себе, но не ем. Я все жду, когда она сделает это первой.
— Что? — Спрашивает она.
— Разве ты не собираешься есть?
Рафаэла смотрит на свою тарелку, потом на меня. Затем одна ее бровь поднимается.
— Ты волнуешься, муж?
— Ты же не попытаешься меня отравить? Мой брат был бы очень расстроен.
Она смеется.
— А он бы расстроился? Потому что, судя по тому, что Габриэлла рассказала мне сегодня днем, я думаю, он был бы очень рад, может быть, даже дал бы мне приз за то, что избавился от тебя. — Рафаэла опирается локтями на стол и выжидающе смотрит на меня. — Ешь, муж. Я попросила приготовить твое любимое блюдо.
Брускетта с пармской ветчиной и горгонзолой — мои любимые закуски, но сегодня они кажутся слишком сомнительными. Я заметил, что на кухне больше никого нет.
— Где персонал?
— Я отпустила их. Может быть, мне не нужны свидетели.
Я беру одну из закусок и кладу ее в рот. Потому что, нет. Рафаэла бы так не поступила. Я так не думаю. Вкус такой же, как и всегда, так что ей пришлось бы использовать яд без запаха, цвета и вкуса. А такой она не смогла бы легко достать.
Рафаэла смеется, берет вилку и нож и медленно отрезает кусочек брускетты, вместо того чтобы сразу поднести его ко рту. Я смотрю, как нож ходит туда-сюда, медленно сжимая хлеб, когда она могла бы просто откусить.
Она заканчивает отламывать брускетту, накалывает меньший кусок вилкой и подносит его ко рту.
— Похоже, на сегодня ты в безопасности, муж, — говорит она, сглотнув, но ее тон звучит нарочито угрожающе.
— На сегодня?
Она пожимает плечами.
— Видимо, да.
— Садистская штучка.
Она снова смеется, и мы едим в приятной тишине. Еще одна новинка, если сравнивать с семейными ужинами, на которых мне приходилось присутствовать всю жизнь.
Когда мы покончили с закусками, Рафаэла снова подает мне салат, и я не могу не отнестись с подозрением к ее услужливости. Это определенно не то, чего я ожидал.
Я мысленно отмечаю, что нужно проверить свою сторону кровати, прежде чем ложиться на нее.
— Только не баклажаны. Пожалуйста, — прошу я, когда она начинает подавать мне основное блюдо. Однако она все равно накладывает и ставит передо мной тарелку. — Думаю, ты не слышала, но я просил тебя не добавлять баклажаны.