Взгляд Тициано вдруг стал странным. Я слишком долго молчала?
— Я не хотела все портить с машинами, — признаюсь я, желая отвлечься от мыслей в голове.
— А что ты хотела? — Игриво спрашивает он. — И что же произошло? Ты споткнулась о них, и они оказались в алфавитном порядке и по цвету расставленные?
Я закатываю глаза.
— Нет. Мне пришлось попросить помощи. Я не умею водить машину, — признаюсь я, немного смущаясь. — Я даже думала попросить тебя научить меня, но после твоего маленького шоу только потому, что я переставляла твои игрушки… Я даже не хочу представлять, что будет, если я случайно поцарапаю одну из них.
В этой шутке есть доля правды. Если подумать, может, это и есть чистая правда. Я подумывала о том, чтобы попросить его научить меня водить машину. В Нью-Йорке друзья дали мне несколько уроков, но права я так и не получила, потому что ни отец, ни дядя не разрешили.
Вот что привело меня в гараж, честно говоря. Я хотела посмотреть, есть ли у Тициано машина, на которой я могла бы начать тренироваться. Небольшая и как можно более старая. Чтобы не было проблем с авариями.
Пристрастие Тициано к спортивным и роскошным автомобилям — не секрет. По сути, похвастаться тем, что ты видел одну из машин Тициано, это практически признание великого достижения среди мужчин Кантины. А те, кто утверждает, что припарковал одну из них? К ним относятся как к героям. Ведь помимо того, что машины действительно невероятны, все знают, как любит их младший босс. Я думала, это преувеличение… Ну, это точно не так.
— Никто из нас не хочет этого видеть, Рафаэла, — подтверждает Тициано, внезапно бледнея, и я смеюсь. — Итак, если ты не споткнулась…
— Мне стало любопытно. Как я уже сказала, я не умею водить, но мне нравятся спортивные машины, а я видела только одну или две твоих…
Я говорю полуправду, потому что никогда не признаюсь во всей правде.
— Признаться, коллекция произвела на меня впечатление… Но она казалась такой беспорядочной… Не было никакой логики в организационном порядке. Вот тебе аргумент.
— Потому что в организации не должно быть логики, Рафаэла. Так же, как машины не должны пахнуть ничем, кроме кожи, и им также не нужны мусорные ведра.
Я фыркнула.
— А куда ты будешь складывать мусор?
— Определенно не в машину!
— Никогда? — Удивленно спрашиваю я. — А если, не знаю, вдруг тебе захочется съесть шоколадку в машине? Куда девать упаковку?
— Никому не позволено есть шоколад в моей машине, Рафаэла.
Я снова закатываю глаза.
— А сигареты, куда девать пачку, когда они заканчиваются?
— Я использую портсигар.
— Хорошо, но что делать, если однажды ты забыл портсигар?
— Я держу портсигар в бардачке каждой машины.
— А что, если закончились сигареты в портсигаре и пришлось…
— Мы действительно ведем этот разговор? — Перебивает Тициано, сузив глаза. Волосы на его макушке, более длинные, чем по бокам, свисают вперед, когда он двигается.
Его рука продолжает двигаться вверх и вниз по моей коже в восхитительной ласке.
— Я любопытный человек.
— Мои бедные машины знают об этом.
— Конечно. Бедные, бедные машины. Что ты делаешь если в машине есть мусор?
— Я кладу его в карман и выбрасываю, когда выхожу из машины. — Я открываю рот, но закрываю его и облизываю губы. В этом нет никакого смысла.
Было бы гораздо проще, если бы он держал мусорные ведерки в машинах.
— Где ты вообще взяла эти контейнеры?
Я пожимаю плечами.
— Я купила их в Instagram и доставила сюда. Магазин сразу же отправил их, когда я сказала, для кого они предназначены. У того, что я твоя жена, есть несколько преимуществ.
— Всего несколько? — Спросил он, проведя рукой по моему животу и середине ног.
— Это то, что я сказала.
— Некоторые лучше, чем другие, я полагаю.
— Я не знаю, — Насмехаюсь я, стараясь не ерзать, когда Тициано гладит меня по бедру. Он щелкает языком.
— Не знаешь? Тогда, думаю, мне есть чему тебя поучить.
43
ТИЦИАНО КАТАНЕО
Я переворачиваю экран своего мобильного телефона, отстукивая ногами каждый шаг. Выходить из дома, отсчитывать секунды до возвращения, стало рутиной в последние недели, но сегодня, в частности, погружение между ног моей жены — не единственная причина, по которой я отсчитываю время. Как будто бесконечная бумажная работа, в которой я утопаю, не была достаточно дерьмовой, в моем ежедневнике еще есть встреча с Энцо, мать его, Леоне, и еще одна — с Витторио.