Мне всегда нравился этикет мероприятий семьи, потому что то, что женщины находятся отдельно от своих семей, было преимуществом для меня. Так было гораздо проще найти рот или киску, чтобы потрахаться в любом туалете, когда мне было скучно.
Однако сегодня вечером тот же самый этикет требовал, чтобы я держался на расстоянии от единственного рта и киски, которые я действительно хотел трахнуть с тех пор, как Рафаэла появилась передо мной, все еще находясь дома. Единственной причиной, по которой я не сделал этого до нашего отъезда, был непреклонный приказ Дона прибыть вовремя.
Это было наше первое публичное мероприятие, и я хотел, чтобы Рафаэла была принята со всей помпой, которая полагается моей жене. Но после того, как я пятнадцать минут не мог оторвать от нее глаз, я понял, что происходящее не может быть дальше от того, чего я хочу.
Мы с синьорой Анной очень скоро поговорим, потому что, как бы притворно она себя ни вела, я не сомневаюсь, что ко всему происходящему причастна именно она.
Словно привлеченная моими мыслями, перед нами материализовалась моя мать.
— Тициано, сынок, — сказала она с огромной улыбкой. — Потанцуй со мной, пожалуйста. — Просит она. — Мне нравится эта песня.
— Нет, — коротко и ласково отвечаю я и, не отпуская Рафаэлу, делаю шаг, чтобы обойти маму, но она снова встает у меня на пути.
Ее улыбка не сходит с лица, но тон понижается, так что на танцполе ее слышим только мы с Рафаэлой.
— Что это, Тициано? Ты не собираешься так поступать со мной здесь, на глазах у всех этих людей.
Я холодно улыбаюсь, и любому, кто посмотрит, покажется, что мы дружески беседуем.
— Мама я собирался танцевать со своей женой. Если оставить ее одну, на краю зала, чтобы потанцевать с тобой, у всех этих людей может сложиться ошибочное впечатление, о том, кто для меня важнее. А этого никто из нас не хочет. А теперь, если ты меня извинишь.
На этот раз, когда я обхожу ее, мама не двигается с места, слишком ошеломленная моими словами. Мы с Рафаэлой выходим на танцпол. Я обхватываю ее левой рукой за талию и переплетаю свою правую руку с ее.
— Ты слишком долго молчишь, я начинаю волноваться, — говорит Рафаэла, когда мы начинаем танцевать под третью песню.
— Хочешь, я убью всех, кто сегодня смотрит на тебя оскорбительно, куколка?
Рафаэла моргает, словно застигнутая врасплох тем, что я заметил.
— Так вот что ты делаешь? Спасаешь меня?
— Спасти тебя, это значит вытащить тебя отсюда, но, к сожалению, я пока не могу этого сделать. Нам нужно задержаться хотя бы на час, иначе мы можем обидеть жениха, а мое предложение очень серьезное.
Рафаэла смеется, как будто не верит мне.
— Ты не можешь убить собственную мать, Тициано.
— Не могу, но наказать ее должным образом будет не так уж сложно, Анна драматична, а я могу быть очень изобретательным. А остальных, всех до единого, я все равно могу убить.
Она смеется еще сильнее.
— Вряд ли кто-то должен быть наказан потерей жизни только за то, что посмотрел на меня, муж.
— Это не в первый раз, — ворчу я, притягивая наши тела ближе друг к другу, хотя знаю, что это будет расценено как неуместное. Пусть говорят. — Все, что мне нужно знать, Рафаэла, это в порядке ли ты или мне пора составлять список. Так или иначе, это твой выбор, как сложится их жизнь с этого вечера и далее.
Рафаэла несколько раз моргает, понимая, что я говорю серьезно, и ее тело застывает в моих руках, на несколько секунд забывая о том, что нужно продолжать танцевать. Я веду ее за собой, не позволяя нам прекратить кружиться по комнате. Я почти вижу, как в ее голове возникают связи, когда ее взгляд становится воздушным, а когда она снова фокусируется на мне, ее брови нахмуриваются.
— Что ты имеешь в виду… Говоря, что это не в первый раз?
Я улыбаюсь и прижимаю наши лбы друг к другу.
— Что, по-твоему, я имею в виду, куколка? Честно говоря, я думал, что ты поймешь, когда я подарил тебе то платье.
Рафаэла задыхается, и я кручу ее вокруг себя, когда этого требует музыка.
— Тициано, — шепчет она.
— Мне нужно начать составлять список, принцесса? — Я повторяю вопрос, потрясенной Рафаэле, когда мелодия, эхом отдающаяся вокруг нас, затихает, и мы замираем, прямо посреди зала, лицом друг к другу.
Моя жена на секунду опускает глаза. Когда она снова поднимает их, то смотрит на меня так, словно видит впервые.
— Нет, давай потанцуем.
— Тогда давай танцевать.
46
РАФАЭЛА КАТАНЕО
— Я думал, ты уже забыла этого старого священника, раз стала замужней дамой.