У его серой рубашки рукава подогнуты к локтям, а две пуговицы расстегнуты. Его волосы, как всегда уложены, и желание провести по ним рукой, потянуть за них, заставляет меня прикусить губу.
Мой муж прекрасен. Я вздыхаю.
— Входи, — говорит он, и я подчиняюсь, крепко сжимая коробку в руке.
Если бы на мне были трусики, все было бы испорчено.
Легко — недостаточно сильное слово, чтобы определить, как действует на меня этот мужчина. Спустя месяцы один его взгляд, это все, что мне нужно, чтобы растаять.
— Сейчас девять часов, — говорю я, хотя уверена, что он знает это не хуже меня.
— Иди сюда. — Витторио отодвигает стул, освобождая мне место между его телом и столом, когда я подхожу. — Я подумал, не появится ли сейчас тот мятежный дух, который овладел тобой во время ужина, — шепчет он, медленно проводя рукой по моему бедру.
На лице Витторио появляется довольная улыбка, когда его ладонь достигается по моему бедру и не находит там ткани, как он и ожидал.
— Я думал о том, как наказать тебя, если это случится, милая.
— Никогда, сэр, повиноваться вам — одно удовольствие, — заверяю я, и Витторио встает, его большая, собственническая рука тянется к моей шее и растекается по ней.
Его теплый выдох ударяет меня по щеке, и его присутствие и тепло завершают начатое его взглядом дело, делая меня влажной.
— Ты хорошая девочка, не так ли, любовь моя?
Слова касаются моих губ.
— Да, сэр.
Он улыбается.
— Может быть, я все же накажу тебя, милая.
— Как вам будет угодно, сэр.
— Хорошая девочка, правда, — говорит он и целует меня.
49
РАФАЭЛА КАТАНЕО
— Думаю, я приму твое предложение.
Я бросаюсь на пассажирское сиденье, чувствуя, что если бы я была мультяшкой, то из моих ушей сейчас шел бы дым. Тициано смеется и заводит машину, отъезжая от бордюра.
— Какое именно?
— То, где мы делаем что-нибудь такое, из-за чего Витторио снова нас изолирует.
— Так плохо?
— Клянусь Богом, я ненавижу этих женщин, — ворчу я. — Ты уверен, что наше повторное включение в рутину Саграды в гомеопатических дозах, это не очередное наказание, Тициано?
После того как мы дебютировали на важной свадьбе и были восстановлены на славных семейных ужинах, настало время отправиться на мероприятие только для женщин. Пяти минут было достаточно, чтобы я заскучала по изоляции. На самом деле я уже скучала по ней еще до того, как вышла из дома.
— Не совсем. Моя мама вела себя хорошо? — Спрашивает Тициано, на секунду отвлекаясь от движения.
— Настолько хорошо, насколько это возможно.
После не слишком деликатной угрозы Габриэллы несколько ночей назад моя свекровь была на грани вежливости, когда дело касалось меня. Возможно, она все еще замышляла для меня медленную и мучительную смерть, но делала это тихо.
С Габриэллой рядом со мной этот день был совсем не таким, каким планировали свадебную вечеринку элитные женщины Саграда, если бы не вмешался Тициано, но мне неприятен сам факт, что я нахожусь в одном с ними окружении.
Когда Габриэлла выходила замуж за Дона, я сказала ей, что именно женщины Ла Санты должны научиться быть похожими на мою подругу, и я имела в виду каждое слово. Наш мир жесток, и я всегда это знала, но только недавно обнаружила, что ножи, орудия пыток и огнестрельное оружие — не самое страшное оружие, которым можно в нем орудовать.
— А как же остальные?
— Габриэлла была там, так что они проглотили свое презрение и притворились, что не хотят убивать никого из нас.
— Их жизни все еще в твоих руках, куколка. Все, что тебе нужно сделать, это сказать лишь слово.
Я смеюсь, больше над собой, чем над ситуацией. Насколько извращенным должен быть человеческий разум, чтобы воспринимать реальную угрозу Тициано более чем дюжине жизней так естественно, как это делаю я? На самом деле, по-моему, это даже мило. Ах, если бы мои американские друзья могли сейчас слышать мои мысли… Они бы ужаснулись.
— Умереть для них было бы слишком просто. Я бы предпочла видеть, как они задыхаются от ненависти к тому, что им приходится иметь дело со мной, даже если это меня бесит.
— Маленькая садистка.
Я смеюсь.
— Спасибо, что заехал за мной, — не забываю поблагодарить я. — Тебе не нужно было приезжать лично.
И я это знала. Габриэлла приехала со своим водителем, и, хотя мы больше не могли ездить в одной машине, ради безопасности я могла приехать с другим водителем Кантины.