Постигая искусство романиста, Золя обнаружил, что, «роме трудолюбия, системы в работе, таланта, мастерства и преданности любимому делу, требуется еще одно качество — это мужество, умение сносить обиды, несправедливые упреки, клевету, наветы. Правда, почти с самого начала творческого пути нашлись люди, которых Золя бесконечно уважал и которые поддерживали его добрым словом. То были Гонкуры, Тэн, Флобер и Тургенев, друзья из Экса, Шарпантье, молодые художники, проторяющие новые пути в искусстве. Но пресса! Какие только помои не выливала она на него, какие оскорбления не швыряла по его адресу! То была систематическая, длившаяся долгие годы травля. Порою им овладевало почти отчаяние, ибо писал он свои произведения не для кучки избранных, пусть и великих ценителей искусства, а для широкого читателя, для народа Франции.
Золя устоял, не свернул с избранного пути. В статье «Жаба» он не без горечи писал: «Вот уже тридцать лет я каждое утро, прежде чем приступить к работе, проглатываю по жабе, просматривая семь-восемь газет… Грубые нападки, клеветнические выдумки, полные глупости и лжи, — жабу всегда найдешь если не в одной, то в другой газете. И я снисходительно проглатываю ее». Об этом же он поведал и в романе «Творчество»: «Я уже не говорю о куче оскорблений, которые выпадают на твою долю. Меня они не беспокоят, а скорее подхлестывают, но я знаю и таких, кого нападки сшибают с ног, кто малодушно стремится снискать благосклонность читателей».
Золя с презрением относился к малодушным и с ненавистью к врагам. Испытав все муки сомнений, он мог с гордостью сказать:
«Я считаю, что оскорбления полезны, а отсутствие признания — школа мужества. Ничто так не поддерживает силу и гибкость, как улюлюканье дураков».
Прошли годы. Творчество Золя стало значительной вехой в истории культуры, непреложным фактом в духовных исканиях человечества. У него и сейчас есть сторонники и противники, он живет, а его произведения дышат. Прикоснитесь к ним, и вы нащупаете пульс, удары горячего, неумершего сердца. И будет справедливым вспомнить тогда о самоотверженном труде писателя, о его мужестве, о его воле, о его творческом подвиге.
Глава восемнадцатая
Лето 1875 года Золя решил провести в Сент-Обене — курортном местечке на берегу Атлантического океана. Александрина всю зиму болела, не могла похвастаться хорошим здоровьем и госпожа Золя. Сам Золя чувствовал себя неплохо и не без сожаления покидал Париж, где уже начал обдумывать свой новый роман.
Снять крохотный домик в Сент-Обене не представляло труда. Требовались кухня, столовая, комната для работы. Из Парижа Золя захватил все нужные материалы: «Словарь условных выражений» А. Дельво, изданный в 1868 году, книгу де Пуло «Социальный вопрос: Возвышенное, или Рабочий в 1870 году, и каким он мог бы быть», вырезки из газет, среди которых особенное значение имели статья Франсуа Сарсе и А. Вольфу в «Голуа» и заметка Ратисбона из газеты «Эвенман». Готовясь к работе над романом из народной жизни, Золя еще в Париже сделал несколько зарисовок с натуры. У него были подробные записи о работе кузнецов, о труде ремесленников, изготовляющих золотые цепочки, о прачечных и прачках, об алкоголизме.
Облюбовав небольшую комнатку, писатель немедля принялся за устройство импровизированного рабочего кабинета. На скорую руку смастерили стол, который поставили у окна, достали старые стулья, дешевую железную кровать. В окно врывались запахи близкого моря, размеренный шум волн. Все здесь располагало к труду и размышлениям.